Сумерки

Продолжались свирепые гонения и в науке. Еще накануне Второй мировой войны начались преследования генетиков и биологов. В 50-е годы истекшего столетия они возобновились с удвоенной энергией. В 1947–1948 годах академики Жеб- рак, Жуковский, Орбели, Сперанский, Шмальгаузен и их ученики — буквально сотни исследователей, были изгнаны со своих кафедр и факультетов. Оказались запрещенными генетика и другие отрасли знаний: квантовая механика, теория вероятностей, статистический анализ в социологии. Всем этим Сталин обрек страну на научное и технологическое отставание, которое мы расхлебываем до сих пор.

В ходе изучения архивных документов открываются невероятные факты пыток людей с мировыми именами в специальных пыточных на Лубянке и в Лефортове. В июне 1939 года был арестован В. Э. Мейерхольд. Ему предъявили обвинение в принадлежности к троцкистам, связях с Бухариным и Рыковым, в шпионаже в пользу Японии. В результате избиений следователями Родосом и Ворониным Мейерхольд вначале виновным себя признал, но в суде заявил, что оговорил себя в ходе истязаний. 2 и 13 января 1940 года наивный Мейерхольд направил два письма Молотову. В первом он писал:

«Лежа на полу лицом вниз, я обнаруживал способность извиваться и корчиться, и визжать как собака, которую плетью бьет хозяин… Смерть (о, конечно!), смерть легче этого!», говорил себе подследственный. Сказал себе это и я. И я пустил в ход самооговоры в надежде, что они-то и приведут меня на эшафот. Так и случилось…».

Во втором Мейерхольд сообщал Молотову о способах получения от него «признаний»:

«…Меня здесь били — больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху с большой силой), по местам от колен до верхних частей ног. А в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной. Руками меня били по лицу, размахами с высоты… Следователь все время твердил, угрожая: «Не будешь писать (то есть — сочинять, значит!?), будем бить опять, оставим нетронутыми голову и правую руку, остальное превратим в кусок бесформенного окровавленного искромсанного тела». И я все подписывал… Я отказываюсь от своих показаний, так выбитых из меня, и умоляю Вас, Главу Правительства, спасите меня, верните мне свободу. Я люблю мою Родину и отдам ей все мои силы последних годов моей жизни».

1 февраля 1940 года Военная коллегия приговорила Мейерхольда к расстрелу.

«Оттепель» — так назвала интеллигенция короткий период после XX съезда 1956 года. Она открыла какую-то возможность освобождения от духовной тирании. Появилась надежда, что власти откажутся от практики массовых рас- прав за инакомыслие. Не тут-то было! Снова возобновились политические судилища, инакомыслящих лишали работы, травили в средствах массовой информации. Особенно отличалась газета «Правда».

В начале 1957 года критике был подвергнут роман Дудинцева «Не хлебом единым». Автора обвинили в том, что под флагом борьбы против культа личности он пытается перечеркнуть достижения советской власти. Я учился в это время в Академии общественных наук. Когда в газетах появились разгромные статьи, аспиранты бросились на поиски журнала. Зачитывали до дыр. Развернулись острые дискуссии. Спорили все, и мало кто оказался на официальной стороне. Осторожнее других вела себя кафедра литературы, где училась Светлана Аллилуева.