Сумерки

Надо было сказать ему, что я сам пришёл сюда в поисках объяснений, рассчитывая вернуть ему переведённые главы и взамен выслушать, что означает затеянная им со мной игра, откуда взялась таинственная книга Каса-дель-Лагарто, и как следует толковать пророчества майя. Однако похоже было, что сейчас он не спешил прочесть перевод, с выполнением которого так меня торопил.

Пока старик возился с газовой конфоркой, я, пытаясь потянуть время, сделал вид, что рассматриваю висевшие на стене фотографии. Долго притворяться не пришлось: снимки действительно оказались весьма занимательными.

На одном из них я, к немалому удивлению, обнаружил свою собаку. Это была именно она, коричневое пятно на носу — будто след от лапы — я бы не спутал ни с чем.

Но прежде, чем я успел задать вопрос, взгляд уцепился за уже виденное мною где-то фото миловидной молодой женщины. Она так заинтриговала меня, что я с минуту мучительно перебирал обстоятельства, при которых мог с ней столкнуться. Потом вдруг вспомнил: это была та российская победительница конкурса «Мисс Вселенная», обошедшая смуглолицых моделей из Венесуэлы и Пуэрто-Рико. Как же её звали? Лидия… Да не Кнорозова ли?…

— Моя дочь, — подтвердил старик, подавая мне дымящуюся чашку. — Правда, красавица? — гипсовая маска его лица на миг дала трещину. — Мы с Валей, моей женой, очень долго хотели ребёнка, но никак не получалось. Лучших врачей обошли, даже к мексиканским брухо обращались — ничего. А потом, когда уже совсем отчаялись, случилось чудо, и она забеременела. Знаете, говорят, поздние дети красивы, как ангелы? Это про Лиду. Но когда ей было лет тринадцать, она очень подурнела, превратилась в этакого гадкого утёнка. Плакала иногда, боялась, что такой уродливой её никто никогда не полюбит. А я ей — «Глупая, для меня ты всегда будешь самой красивой на свете…» — он задумчиво улыбнулся.

— Не только для вас, — улыбнулся я в ответ. — Но и для всего остального мира.

— Какая разница? — возразил он и почему-то снова помрачнел.

Я осёкся и вновь принялся сосредоточенно разглядывать фотокарточки. Тут, кажется, была вся его жизнь — с раннего детства (серьёзный мальчик в коротких штанишках на лямках держит вверх тормашками несчастного плюшевого медведя); пришедшаяся на военные годы юность (статный лейтенант в лётной форме позирует рядом с каким-то старинным перехватчиком); свадьба; потом он уже в зрелом возрасте — на раскопках в джунглях; множество снимков на фоне юкатанских пирамид…

Я вернулся к фото, на котором Кнорозов был запечатлён рядом с самолётом. Плавные, почти элегантные линии корпуса уже во второй раз за последние минуты вызвали у меня ярчайшее дежа-вю. Ла-5, подсказал внутренний голос. Чёрт возьми, откуда мне это известно?

— Это наш Ла-5, - дублируя мои мысли, пояснил старик. — В своё время считался самым современным и грозным истребителем. Немцы его боялись как огня. Я застал только самый конец войны — был слишком молод. Взяли меня бортмехаником, на мою долю пришлось всего несколько боевых вылетов. Зато все остальные в эскадрилье были опытными, прошли почти всю войну, от Москвы до Берлина. Я был мальчишкой, влюбился и в них, и в авиацию. Когда отслужил, пошёл в училище, потом мечтал поступить в конструкторское бюро. Скажи мне тогда, что всю жизнь отдам майя, я бы только посмеялся…

Он продолжал ещё что-то рассказывать о своей службе, о том, какой честью ему казалось тогда просто находиться рядом с опытными боевыми пилотами… Было видно, что тема эта его необычайно занимает, а тень от крыльев истребителя Ла-5 распростёрлась чуть ли не на все его молодые годы.

И тут я вспомнил — уже настороженно, потому что последние недели отучили меня верить в случайные совпадения — откуда мне знакомо название кнорозовского самолёта и его очертания. Из недавно прочтённой газетной статьи о планах воздвижения циклопического монумента Ла-5 на Воробьёвых горах!

Что же получалось? Покойная жена Кнорозова удостоилась мемориального комплекса, размахом многократно превосходящего Пушкинский музей. Истребитель, на котором он летал во время армейской службы, увеличенный чуть ли не в сотню раз и отлитый из бронзы, занимал почётное место у МГУ — в назидание молодёжи. Наконец, дочь старика, несмотря на всю скромность своих внешних данных, месмеризировала жюри престижного международного конкурса и завоёвывала титул самой красивой женщины планеты — не потому ли только, что таковой её считал отец? Так кто же сейчас передо мной стоял, приняв обличье старика, сползшего в гневные рассуждения о незавидной судьбе солдат великой войны?

— …как сейчас обходятся с ветеранами! Люди, которые не раздумывая отдавали свою жизнь ради будущих поколений, достойны лучшего обхождения. Спросите у подростков, да даже и у людей среднего возраста — никто уже и не помнит о том, каких нечеловеческих усилий стоило нам одержать ту победу! Подвиги, не уступающие воспетым в греческих мифах, забыты. Ветераны доживают свой век в нищете. Государственный склероз, вот что…

— Кто вы?… — оборвал его я. — Кто вы такой?!