Сумерки

Что через два или три дня, в которые мы шли по открытым местам, впервые более чем за неделю встретили на нашем пути людей. И что те приняли нас настороженно, хотя и говорили на том же наречии, что и наши проводники, и мы могли с ними объясниться. И что хотя я приказал своим людям вести себя сдержанно, и запретил им касаться женщин этих индейцев, равно как и их имущества, они всё же не позволили нам войти в их деревню. И что через проводников удалось договориться обменять некоторые из имевшихся у нас предметов на маисовую муку, и лепёшки, и плоды; а после индейцы потребовали, чтобы мы уходили от их деревни.

Что вечером того дня на привале я спросил у одного из проводников, полукровки Эрнана Гонсалеса, почему индейцы эти так обращались с нами, хотя на своём пути мы не нападали ни на одну деревню их племени, и вообще не сражались. И что я полагал, что незадолго до нас в этих краях побывал какой-либо другой отряд, который своей неоправданной жестокостью мог снова повернуть индейцев, усмирённых ещё тридцать лет назад сеньором Педро де Алваром, против испанцев.

Что Эрнан Гонсалес ответил мне, что никакого другого испанского отряда в этих местах не бывало уже долгое время, и индейцы потому так обходились с нами, что их священники открыли им, зачем и куда мы идём. И что они убоялись проклятия от своих богов, если будут помогать нам, как будет проклят и наш отряд, если исполнит задуманное.

Что я хотел приказать высечь Эрнана Гонсалеса за то, что продолжает повторять свои богохульные сплетни, но переменил решение и отпустил его, только наказав больше никому не говорить о том, что слышал».

На сей раз я был твёрдо намерен растянуть удовольствие. К чему заглатывать всю порцию моих средневековых приключений сразу? Теперь, когда я дождался новой главы, я мог позволить себе как следует смаковать её, обдумать прочитанное, представить себе дальнейшее развитие событий.

Аккуратно отложив листы, я поднялся и прошаркал на кухню. Пока мои конкистадоры были на привале, я тоже мог позволить себе перекусить. Оленины и мяса обезьян-ревунов в холодильнике, как назло, не оказалось; пришлось довольствоваться картошкой. Готовил я её по французскому рецепту grattin dauphinois: сначала отварил, потом остудил, порезал, залил сметаной, посыпал тёртым сыром и так поджарил. Вся эта процедура оставляла мне достаточно свободного времени, которое можно было занять по желанию. Я не нашёл ничего более увлекательного, как домысливать за автором отчёта всё то, писать о чем он почел за лишнее.

Иссиня-чёрное чужое небо, звёзды и месяц на котором совсем не такие, как в родной Испании… Кто-то мне говорил, что в Латинской Америке (не знаю, правда, оттого ли, что они там живут в Южном полушарии, или же потому что в Западном), даже Луна выглядит иначе. О том, что на ней можно разглядеть какое-то человеческое лицо, там и слыхом не слыхивали; зато весь континент убеждён, что лунные кратеры и моря складываются в очертания кролика. С ушками. И звёзды оттуда ближе.