Сумерки

После полудня я отправилась в постель, просто чтобы сделать хоть что-то. Надеялась, что, оставшись в темноте наедине с собой, смогу отдаться страхам, которые маячили на окраинах моего сознания, не в силах пробиться сквозь плотную защиту, созданную Джаспером.

Но Элис последовала за мной, как будто по какому-то совпадению ей в тот же самый момент наскучила гостиная. Я же всерьёз призадумалась над тем, какие точно инструкции дал сестре Эдвард. Я лежала поперёк кровати, и она села рядом со мной, скрестив ноги. Сначала я не обращала на неё внимания, внезапно почувствовав сонливость. Но через несколько минут паника, утихшая было в присутствии Джаспера, снова напомнила о себе. Я поняла, что уснуть не удастся, и свернулась в комок, обхватив руками колени.

— Элис?

— Да?

— Как ты думаешь, что они сейчас делают? — я старалась, чтобы голос звучал спокойно.

— Карлайл собирался увести ищейку как можно дальше на север, подпустить его поближе и напасть. Эсме и Розали по плану должны были двигаться на запад до тех пор, пока их преследует его подруга. Если она исчезнет, им нужно вернуться в Форкс, чтобы присмотреть за твоим отцом. Поэтому и я думаю, что всё в порядке, раз они не могут позвонить. Видимо, ищейка совсем рядом, и они опасаются, что тот может подслушать.

— А Эсме?

— Думаю, она уже вернулась в Форкс. Если есть хоть какой-то шанс, что спутница ищейки может подслушать, Эсме не станет звонить. Они наверняка стараются соблюдать предельную осторожность.

— Ты на самом деле думаешь, что им ничего не угрожает?

— Белла, сколько можно повторять, что мы в полной безопасности?

— А ты в любом случае сказала бы мне правду?

— Да. Я всегда буду говорить тебе правду, — серьёзно и искренне ответила та.

Я поразмыслила над её словами и решила, что следует поверить.

— Тогда скажи… как становятся вампирами?

Мой вопрос застал её врасплох — Элис замолчала. Я повернулась, взглянула ей в лицо, и заметила, что она колеблется.

— Эдвард не хочет, чтобы я тебе это рассказывала, — промолвила она твёрдо, но я почувствовала, что сама она с этим не согласна.

— Так нечестно. Думаю, я имею право знать.

— Понимаю.

Я в ожидании смотрела на неё.

— Он будет в бешенстве, — вздохнула она.

— Это его вообще не касается. Только ты и я. Элис, ты же моя подруга, умоляю тебя, — да, мы стали друзьями, сама не знаю, как. А ей наверняка с самого начала было известно, что именно это и произойдёт.

Элис принимала решение — огромные колдовские глаза задумчиво смотрели на меня.

— Я могу описать только в общих чертах, — сдалась она, наконец. — Не помню, как это произошло со мной. И никогда не видела, как это делает кто-то другой. Так что имей в виду, я знаю только теорию.

Я ждала.

— Как хищники, мы располагаем чрезмерным арсеналом физических возможностей — гораздо больше, чем необходимо. Сила, скорость, острота органов чувств, не говоря уже о сверх способностях, как у меня, Эдварда, Джаспера. К тому же, мы привлекательны для своих жертв, как цветок росянки.

Я замерла, вспомнив, как наглядно Эдвард продемонстрировал мне это на лугу.

— И есть у нас ещё одно избыточное оружие, — зловеще улыбнулась Элис. — Мы ядовиты. Яд не убивает, всего лишь лишает жертву возможности сопротивляться. Он медленно распространяется в крови, и укушенный испытывает такую страшную боль, что не может убежать. Говорю же, абсолютно избыточное оружие. Если вампир подобрался так близко — жертве всё равно не спастись. Конечно, бывают исключения. Например, Карлайл.

— Значит, если позволить яду распространиться… — пробормотала я.

— Превращение может длиться несколько дней, зависит от того, сколько яда попало в кровь, и насколько близко к сердцу был укус. Пока сердце бьётся, яд распространяется по всему телу, излечивает и изменяет его. Наконец, сердце останавливается — превращение завершено. Но всё это время, каждое мгновение жертва молит только об одном — о смерти.

Я вздрогнула.

— Видишь, это неприятно.

— Эдвард говорил, что это очень трудно сделать, но я не совсем понимаю… — сказала я.

— В некотором смысле мы ещё похожи на акул. Тому, кто уже почувствовал вкус или даже запах крови, очень трудно сдержаться и не выпить досуха свою жертву. Практически невозможно. Укусив кого-то, попробовав его кровь, мы словно впадаем в исступление. Это тяжело и для хищника, и для жертвы: один испытывает безумную жажду, а другой — невыносимую боль.

— А почему ты ничего не помнишь?

— Не знаю. Для остальных боль превращения — самое острое воспоминание их человеческой жизни. Я не помню себя человеком, — ответила подруга с тоской в голосе.

Мы лежали молча, погрузившись в раздумья.

Пролетали секунды, и я, уйдя в свои мысли, почти забыла о присутствии Элис. Вдруг, без предупреждения, та спрыгнула с кровати и бросилась к двери. Я вздрогнула и испуганно посмотрела на неё.

— Что-то изменилось! — сказала она, словно требуя чьего-то неотложного внимания, но точно не моего.

Джаспер оказался в дверях одновременно с Элис. Наверняка слышал весь наш разговор и её последнее восклицание. Он положил руки ей на плечи, подвёл обратно к кровати и усадил.