Сумерки

Я присела рядом с Джаспером, чтобы тоже взглянуть на рисунок, и тихо спросила:

— Она увидела что-то ещё?

— Да. Ищейка вернулся в помещение с видеомагнитофоном, но теперь там светло.

Элис рисовала квадратную комнату: тёмные балки на низком потолке; стены, обшитые потемневшими от старости деревянными панелями; пол с узорчатым ковровым покрытием; большое окно, выходящее на юг. Проход в западной стене вёл в гостиную. Одна его сторона была каменной, там красовался рыжевато-коричневый камин, открытый для обеих комнат. С этого ракурса в центре внимания оказывался угол, где на шаткой деревянной подставке стояли телевизор и видеомагнитофон, а перед ними — потёртый диван и круглый кофейный столик.

— Телефон вот здесь, — прошептала я.

На меня уставились две пары бездонных глаз.

— Это дом моей мамы.

Элис стремительно вскочила с дивана, схватила мобильник и начала набирать номер. Я пристально рассматривала очень точное изображение общей комнаты в мамином доме. Словно забыв обо всех своих предосторожностях, Джаспер придвинулся ко мне, коснулся рукой плеча. Похоже, физический контакт усиливал его влияние. Охватившее меня смятение увяло, отошло на второй план.

Я не разобрала ни слова в стремительной речи Элис. Сосредоточиться я тоже не могла.

— Белла, — позвала Элис. Я заторможено посмотрела на неё.

— Эдвард едет за тобой. Они с Эмметтом и Карлайлом собираются отвезти тебя куда-то и спрятать на некоторое время.

— Эдвард приезжает? — эти слова были как спасательный жилет, удерживающий моё тело на поверхности воды.

— Да, прилетает ближайшим рейсом из Сиэтла. Мы встретимся в аэропорту, а потом ты отправишься с ним.

— Но моя мама… он пришёл туда за моей мамой, — несмотря на все усилия Джаспера, в моём голосе звенела истерика.

— Мы останемся здесь и присмотрим за ней.

— Всё бесполезно, Элис. Вы не можете вечно охранять всех моих близких. Разве ты не понимаешь, что он делает? Он и не собирается меня выслеживать. Найдет себе другую жертву, ранит тех, кого я люблю. Элис, я не могу…

— Мы поймаем его, Белла, — заверила она.

— А если пострадаете вы? Думаешь, я вот так запросто это переживу? Вы тоже моя семья, и ваша боль для меня так же невыносима, как боль мамы и папы.

Элис бросила многозначительный взгляд на Джаспера. На меня навалилось тяжёлое сонное оцепенение, и сами собой сомкнулись веки. Мозг сопротивлялся вторжению. Я принудила себя открыть глаза, встала, скинув руку Джаспера, и бросила резко:

— Я не хочу спать!

Прошла в спальню и с грохотом захлопнула дверь, желая показать, что предпочитаю разваливаться на куски без свидетелей. На этот раз Элис не последовала за мной. Три с половиной часа я просидела, сжавшись в комок, покачиваясь и глядя в стену. Рассудок напряжённо работал, двигаясь по кругу в поисках выхода из этого кошмара. Невозможно ни сбежать, ни получить передышку. Я начинала смутно осознавать, что у всей этой истории может быть единственный финал… Вопрос только в том, сколько людей пострадает, прежде чем я до него доберусь. У меня оставалось единственное утешение, единственная надежда — скоро я увижу Эдварда. Может быть, оказавшись рядом с ним, я смогу найти решение, которое сейчас ускользало.

Зазвонил телефон, и я вернулась в гостиную, немного стыдясь за свое поведение. Оставалось лишь надеяться, что мои заступники не обижаются и понимают, как я благодарна им за все принесённые жертвы.

Элис разговаривала по телефону — быстро, как всегда. Против обыкновения, Джаспера в комнате не было. Я взглянула на часы — 5.30 утра.

— Они уже в самолёте, — сказала Элис. — Прилетают в 9.45, — ещё несколько часов в нетерпеливом ожидании его приезда.

— Где Джаспер?

— Выписывается из гостиницы.

— Вы не останетесь здесь?

— Нет, переселимся поближе к дому твоей мамы.

От этих слов мне стало нехорошо.

Но тут, отвлекая меня, снова прозвенел телефон. Кажется, Элис удивилась, а я уже шла к ней, с готовностью протягивая руку за трубкой.

— Алло? Она здесь, — она отдала мне мобильник и шепнула: — твоя мама.

— Алло?

— Белла? Белла? — в голосе звучали знакомые интонации, которые я тысячи раз слышала в детстве, когда слишком близко подходила к краю тротуара или терялась из виду в толпе. Панические интонации.

Я вздохнула. Чего-то такого я и ждала, хоть и постаралась сформулировать своё сообщение по возможности спокойно, подчеркнув лишь его срочность.

— Мама, не волнуйся, — произнесла я мягко, отойдя в сторонку от Элис. Я не была уверена, что смогу врать достаточно убедительно в её присутствии. — Всё хорошо. Просто дай мне минуту, и я всё объясню, обещаю.

Я смолкла, удивляясь, что мама до сих пор меня не перебила.

— Будь осторожна и не говори ничего, пока не разрешу, — очень быстро произнёс чей-то голос — столь же незнакомый, сколь и неожиданный. Красивый тенор, из тех, что обычно слышишь в рекламе роскошных автомобилей.