Сумерки

В детстве Чарли часто подвергался побоям и теперь особенно трепетно относился к детям, которые оказывались жертвами насилия. Никто не вызывал у него такого гнева, как взрослый, поднявший руку на ребенка. Преступления против беззащитных детей порождали в нем чувство омерзения и брезгливости, наполняя сердце ненавистью и горечью.

Он не позволит причинить зло Джою Скавелло.

Он не подведет этого малыша. Он не мог обмануть веры ребенка, потому что в противном случае он утратил бы веру в себя.

Прошла, казалось, вечность, пока вернулся Фрэнк. Он был насторожен, но уже более спокоен, чем прежде:

– Все чисто, мистер Гаррисон. На заднем дворе тоже никого.

Они плотно обступили Кристину с Джоем и собакой, чтобы те не могли попасть под прямой огонь ни с какой точки, и повели их к дому.

Кристина говорила, что преуспевает, но Чарли никак не ожидал увидеть такой большой, хорошо обставленный дом. В гостиной – гигантских размеров камин с резной облицовкой и дубовыми книжными полками по обе стороны. На огромном китайском ковре – радующие глаз предметы восточного и европейского антиквариата, а также высококачественные копии. У одной из стен стояла выполненная из восьми дощечек розового дерева японская ширма с тончайшей резьбой ручной работы. С обеих сторон из тщательно подобранных кусочков мыльного камня был выложен триптих с изображением водопада, моста и традиционной японской деревни.

Джой решил пойти к себе – играть с собакой, и Фрэнк Ройтер отправился с ним.

Питу Локберну Чарли предложил еще раз обойти весь дом снизу доверху и проверить, закрыты ли двери и окна, плотно ли задернуты шторы – чтобы нельзя было заглянуть снаружи.

– Я, пожалуй, посмотрю что-нибудь на ужин, – сказала Кристина. – Может, сосиски, единственное, чего здесь много.

– Можете не беспокоиться, – сказал Чарли. – В семь часов мой человек должен принести ужин из ресторана.

– Вы очень предусмотрительны.

– Будем надеяться, что это так.

Глава 23

О'Хара навел бинокль на окно на втором этаже в доме Скавелло, затем – на другое, постепенно осмотрел все.

Везде горел свет, однако шторы были плотно задернуты.

– Вдруг она вернулась одна, отправив куда-нибудь мальчишку на ночь, – высказал предположение Баумберг.

– Мальчишка дома, – сказал О'Хара.

– Откуда ты знаешь?

– Неужели ты не чувствуешь его?

Баумберг покосился на окно.

– Чувствуешь? – повторил О'Хара приглушенным и испуганным голосом.

Баумберг мучительно старался ощутить в себе то же знание, которое заставляло трепетать его партнера.

– Тьма, – говорил О'Хара. – Почувствуй тьму, исходящую от мальчишки, ужасную тьму, которая поднимается от него, как туман над морем.

Баумберг точно оголенными нервами впитывал слова О'Хары.

– Дьявол, – уже не говорил, а хрипел О'Хара. – Почувствуй его.

Баумберг прижался лбом и ладонями к холодному стеклу и вперился неподвижным взором в дом Скавелло.

И вот он на самом деле физически ощутил его, как и говорил О'Хара. Тьма, дьявол. Его сила исходила от этого дома, как от контейнера с плутонием исходит радиоактивное излучение. Дьявольский дух струился в ночи, проникал сквозь толщу стекла и поражал Баумберга, точно злокачественная энергия, не производящая ни тепла, ни света, холодная, черная и безжизненная.

Внезапно О'Хара опустил бинокль и отвернулся от окна, встав спиной к дому Скавелло, как будто не в силах превозмочь изливавшуюся оттуда дьявольскую энергию.

– Пора, – произнес Баумберг, поднимая дробовик и револьвер.

– Нет, – сказал О'Хара. – Пусть угомонятся. Пусть успокоятся. Пусть ослабят бдительность.

– Когда же?

– Мы уйдем отсюда в.., восемь тридцать.

Глава 24

18:45. Кристина молча наблюдала за тем, как Чарли отключил в ее кабинете телефон и вместо него подключил устройство, которое он принес с собой. Это был некий гибрид телефона, автоответчика и портативного компьютера размером с атташе-кейс.

Чарли поднял трубку, и Кристина, хотя и находилась на приличном расстоянии, услышала гудки.

Он положил трубку и сказал:

– Если кто-нибудь позвонит, будем разговаривать отсюда.

– Эта штука записывает?

– Да. Но в основном она служит для определения номеров. Такая же аппаратура установлена в полицейском управлении по чрезвычайным ситуациям.

– Девятьсот одиннадцать?

– Точно. Когда вы звоните по девятьсот одиннадцать, там знают номер вашего телефона и адрес, потому что, как только они поднимают трубку, устанавливая связь с вами, эти сведения поступают к ним, – и он показал на что-то вроде ленты кассового аппарата, чистый язычок которой выглядывал из узкого отверстия в приборе. – К нам будет поступать такая же информация о любом, кто бы сюда ни позвонил.

– Так что, если позвонит эта Грейс Спиви, у нас будет не только запись ее голоса, но и доказательство, что звонок сделан с ее телефона, или с телефона, который числится за ее Церковью, верно?

– Именно так. Вероятно, это нельзя будет использовать в суде как улику, но, если мы сможем доказать, что она угрожала Джою, делом непременно заинтересуется полиция.

* * *