Сумерки

— Как же не помните своего крестного брата, Иван Иванович? А вот крестик на вас серебряный, не его ли будет?

Иван вытащил из-за пазухи крестик и тут же вспомнил, о ком говорит помещик с лихими вихрами.

— Так это же Серафим Колобродов! — воскликнул он.

— Тише, умоляю вас, тише, — зашипел на него Залежев. — Не кричите вы так.

— А что такое? — шепотом спросил Безбородко. — В чем причина таковой таинственности?

— А в том, сударь вы мой, — совсем как станционный смотритель, обратился к нему помещик, — что ныне господин Колобродов является величайшей магической фигурой, какая есть ныне на земле…

Его внезапно прервал отрок, принесший к столу огромный поднос, с коего принялся расставлять самые различные закуски: икру зернистую, икру паюсную ачуевскую, груздочки из бочки, белорыбицу, белугу холодную, осетринку с хреном. К закуске на столе выстроились запотевшие графины со слезою, в которых плескались разные смирновские водки. Увидав все это великолепие, помещик жадно всхлипнул и даже на время забыл о взволновавшем присутствующих разговоре.

— Давайте, Аделаида Павловна и Иван Иванович, выпьем за такую случайную, но в то же время удивительную встречу, — предложил Залежев. — Как говорит Серафим Искатель, в жизни все не случайно. Вот и наша встреча таковой только кажется, а на самом деле звезды все предугадали и предусмотрели. — Залежев опрокинул в себя рюмку и закусил осетриной с хреном. — И Серафиму Искателю подсказали. А уж он мне сегодня и говорит: «Шел бы ты, Фрол, в трактир». Как в воду глядел!

— А почему вы, Фрол Фролыч, Колобродова все время называете искателем? — поинтересовался у помещика Иван.

— Да потому что, сударь вы мой, мы ныне с Серафимом Искателем занимаемся удивительнейшим делом, — сообщил тот. — Слышали ли вы о погибшей Атлантиде?

— Конечно. Колобродов о ней упоминал.

— Так вот. Мы с Серафимом теперь ее ищем. Серафим Искатель готовит поход за нею, так как истинный путь к Атлантиде знает. Ну а я по мере сил и возможностей ему помогаю, — скромно добавил Залежев. — Я тут, Аделаида Павловна, получил от казны сполна откупные, так теперь при больших деньгах, а потому решил стать деловым и вложить их в выгодное предприятие. А чего уж выгоднее, чем у погибшей империи все ихнее богатство забрать. И ведь никому оно не принадлежит, значит, по судам не затаскают, — рассудительно заметил помещик.

— А почему этот твой Серафим Искатель наблюдает за Иван Иванычем? — все еще продолжала беспокоиться Земляникина.

— Да потому что он такой человек, Аделаида Павловна, что не может бросить товарища в беде! Да и дело у Ивана Ивановича уникальнейшее. Впрочем, чего же это я! — звонко хлопнул себя по лбу Залежев. — Серафимушка-то вам так рад будет, ежели я вас сей же час к нему представлю. Поехали? Поехали, Аделаида Павловна? Иван Иванович, не упрямьтесь, сделайте одолжение.

Иван и Земляникина поневоле принуждены были уступить такой настойчивости. Помещик тотчас же подозвал полового, сунул ему пачку ассигнаций, не считая, и проводил пару до стоявшей у входа в трактир великолепной коляски на рессорах.

— Вмиг домчимся! — всю дорогу вещал он. — А как обрадуется Серафимушка! Ух как он вам, Иван Иванович, обрадуется! И Аделаиде Павловне, разумеется, тоже.

Коляска остановилась перед парадным подъездом небольшого особнячка, что располагался на Большой Бронной. Было заметно, что особнячок совсем недавно перекрашивали, причем ныне он стоял в удивительном красном цвете, каковой был нехарактерен для особняков. Когда Иван заметил это Залежеву, тот пояснил, что это Колобродов посоветовал так покрасить.

— И цвет, говорит, правильный, и в Москве сильно приметный. Для отличия.

Залежев три раза коротко дернул за шнурок колокольчика, а затем после паузы еще два раза. Дверь тотчас же отворилась, пропуская хозяина и его гостей в темную прихожую.

Безбородко и купчиха-миллионщица шли следом за помещиком по длинным коридорам с окнами, плотно занавешенными темными шторами, и удивлялись, оглядывая дивную обстановку особнячка. Было таинственно и пугающе темно. На стенах висели картины, изображающие тайные символы, на полу кое-где мелом были начертаны магические знаки. Пройдя весь первый этаж, Залежев со свечою в руке открыл дверь, ведущую на лестницу в подвал.

— Здесь, — коротко сказал он и первым начал спускаться.

Иван шел следом. За ним следовала Земляникина, держась за руку Безбородко.

В подвале было еще более таинственно, но зато тут всюду горели свечи. Свечи стояли на полу, на многочисленных бронзовых канделябрах, на выступах в стенах. Наконец хозяин подвел гостей к небольшой дверце с нарисованной на ней красной краской звездой и три раза сильно стукнул кулаком.

— Вводи, — грозно ответили ему из-за двери.

Залежев открыл дверцу и пропустил Ивана и купчиху вперед.

Посреди комнаты стоял стул, более напоминающий трон, на котором сидел бывший станционный смотритель Серафим Колобродов. Он был все в той же душегрейке, как и на станции, и в той же рубахе, только вместо валенок на ногах его красовались новенькие сапоги, сшитые, по-видимому, лучшим мастером Москвы.