Сумерки Богов (СИ)

-Кланяюсь я на четыре стороны, четырем царям. Подведите меня, цари, к железной поляне, к чугунному столбу, к медному быку.  Просите, цари, за меня быка, и его деточек. Железо да уклад, синий булат да красный булат, да всех его сродственников. Сталь, медь, олово, свинец, злато-серебро да каменья.  Подите вы железо, каменья, олово- свинец во мать свою-землю. Сорока сороков мечей меня не сечь, не губить. Стреле и пуле меня обойти, в воду сокрыться, на части расщепиться, дерево в берег, перья в птицу, клей в рыбу обратиться. У врага моего, кулачного бойца, борца да лихого молодца руки-ноги отнимутся. Болезни, лихорадки-лихоманки, трясучки да горячки меня вовек  не возьмут. Зверь меня не тронет, змей не ужалит, ворон не клюнет, комар не сядет. С высоты мне не падать, об землю не запинаться, меж двенадцати огней не сгореть, в воде не тонуть. Кровь моя не вытечет, глаз не вылетит, рукам сила, ногам резвость. - Продолжал быстро, лихорадочно, гнуть свое Магомед.

- Тьфу ты, черт лысый! Значит, не колдун. - Антон встряхнулся как собака, бешено вытаращил глаза и зашел с другой стороны:

- Мангал-Сигал, Шинган-Зиндан! Дух злой Лифлаф, Зацунана, Халануда, глаза зеленые, когти точеные, огнь из ноздрей пышет, как пес смердящий дышит! Сгинь-пропади! Мафуила, Данданила, ударьте змея смердящего, расшибите ему главу, разорвите чешуи канву, вырвите жало, отрубите хвост, бросьте под чертов мост, где бесы живут, змеиное мясо жуют.  Шабула-Хабула, Кака-Макака, Игарга-Шигарга, езжайте к Мамаю, до земного краю, гоните лихую силу далече, где нет живого человече! Хом, Хам, Грам, Гам, Ширево, Гирево, Гук, Кук!

Хвоя на ближайших елях пожелтела и сыпала вовсю, ровно снег, на землю. По земле и стволам деревьев пробегали бледные, призрачные огоньки. Жертвенная площадка вибрировала, из-под нее доносился глухой, ровный гул и стон. Перед глазами Антона стояла огромная, уходящая вершиной в облака ель, такая, что и ста человекам не обхватить. Шершавый ствол ее, сколько охватывал глаз, вширь и ввысь был увешан лосиными, лошадиными, медвежьими, волчьими и кабаньими черепами, золотыми и серебряными подвесками, обвит бусами и лентами. Меж могучих, выступающих из земли корней, лежали горы бронзовых и железных мечей, топоров, каменных и костяных наконечников стрел, раковин, браслетов. Тут и там скалились и человеческие черепа, венчая собой эти горы.  Многоголосый плач и рев, песнь и заговор, исторгаемый тысячами ртов, шел со всех сторон. Вот раздался грай, с ветвей могучей ели сорвались полчища воронов, затмив крылами небо, по коре ее сверху вниз потекли шелестящие реки муравьев, затопляя земли, скрывая ее копошащимся, шевелящимся покровом. Раздался грозный, громкий шип и, кольцами обвивая ель, спустился исполинский черный Змей.  Огромная голова его поравнялась с головой Антона, искаженное мукой и страхом лицо человека отразилось в холодном зеркале змеиного глаза.

- Мой! Отс-ступись!  - Антона затопила волна сладковатого, кружащего голову запаха, раздвоенный язык с человека размером затрепетал перед ним.

- Не твое время, Калия! - Раздался твердый, родником журчащий голос за спиной Антона. - Отступись сам от моих бхакта!

- А, Чакахи! - Змей обнажил огромные клыки, яд с которых закапал на землю. - С-снова вс-стретились! Пусть они с-сами выберут с-судьбу!

- Не твое время! - Был тот же ответ Змею.  - Скройся!

- Ну так придет мое! Попомнишь еще воды Ямуны!

Антон не выдержал напряжение, сознание покинуло его.

Продолжение следует.