Сумерки человечества

Схватив друга за лямку разгрузника, я шустро, со всей скоростью на которую способен, пополз к машине, таща его за собой. Саша что-то шептал, пытаясь мне сказать какие-то слова, но пули бившие вокруг, не давали времени сосредоточится. Света снова высунулась, испуганная непонятно больше чем – то ли тем, что сама стреляет, то ли теми, в кого стреляет, то ли тем, что в нас стреляют. В любом случае, это заставило врагов прижаться к земле, прекратив обстрел. Саша застонал от резкого толчка, но остановится и облегчить его страдания я не мог. Вроде два шага, а ползком кажется гораздо больше.

- Терпи друг, только терпи, - шептал я, чуть ли не зубами цепляясь за землю.

И тут света совершила поистине героический поступок. Высунувшись из-за машины и доразрядив магазин, она схватилась за мою руку и резко потянула на себя, протащив меня по земле. Меньше секунды, но мне вполне хватило, чтобы оказаться за машиной. Пока Света снова стреляла, я втащил туда же и Сашку.

Выглядел он ужасно. Первые выстрелы прозвучали в тот момент, когда он стоял в полный рост, а значит, и целились в него. Сразу несколько пуль попали в грудь и живот. Разорвав камуфляж, пули оставили отверстия с рваными краями, как минимум в двух местах попав в легкие. Из всех ран текла кровь и я даже не знал, как ее остановить. Он даже еще оставался в сознании, не останавливая своих попыток, сказать мне что-то, но слова тонули в крови, шедшей изо рта. Бледный как мертвец, Саша отлично понимал, что сейчас умрет, на редкость стойко это приняв. У него не хватало сил даже кричать от боли, просто хватал меня за одежду, боясь остаться один. Силы не было, пальцы сами собой разжимались и я просто физически ощущал его боль и отчаяние. Помочь я ему не мог, нас не учили останавливать кровь при пулевых ранениях. Оставив Светке свой автомат и запасные магазины, я в состоянии какого-то аффекта пытался ему помочь, разорвав сразу две аптечки и закрывая бинтами раны. Жутко хотелось отвернуться и заплакать, но я заставлял себя смотреть на его агонию, разделяя с ним последние секунды жизни.

Бинты не помогали, кровь только временно останавливалась, да и потерял ее он уже слишком много. Кровь остановилось только тогда, когда встало сердце. Я не мог в это поверить, не мог осознать, что этот человек больше никогда не встанет и не заговорит со мной. Проделавший весь этот путь от самого начала, прошедший через столько опасностей, он погиб здесь, в месте, где никто не должен погибнуть, в безопасности, обеспеченной военными.

Меня ударили ботинком в лицо, едва не сломав шею. Рот мгновенно наполнился кровью, когда выбили несколько зубов. Не удержавшись, я упал на спину, увидев одного из нападавших. Он обежал машину с другой стороны, оказавшись в мертвой зоне сектора огня и не замеченный Светой.

Этот уже не смеялся и издевался. Он ненавидел меня и боялся. Не дав мне и минуты на то, чтобы прийти в себя, он ударил еще раз, в этот раз в живот. Выстрел прозвучал совсем рядом, над самым ухом, и нападавший едва не упал, когда пуля попала ему в плечо. Молодец, Света, не испугалась и не растерялась, увидев, что обошли сзади, а попыталась застрелить еще одного из этих сволочей, устроивших засаду. Глухой удар приклада возвестил о том, что он не один, кто добрался.

- Мразь! – крикнул я второму нападавшему, ударившего Свету. Удар был точный и отработанный. Прикладом в шею, сразу отключив человека. Грязный и злой, он уже было опустил автомат, чтобы добить, но я успел ударить по стволу, и пуля прошла мимо. За это первый из нападавших ударил меня в спину.

Волна боли прошлась по всему позвоночнику, свалил на землю и не давая пошевелиться.

- Лежи, падла, завалю, - заорал он, уперев ботинок мне в голову.

Чувствуя во рту соленый вкус земли и горькой травы, я пытался подняться, но только понимал, что все сильнее прижимают к земле. Как я их ненавидел! Меня жгло всего от ненависти и бессильной злобы, и в то же время я понимал, что не смогу сделать ничего.

Только зверь, совсем недавно проснувшийся во мне, живущий инстинктами, глубоко зарытыми под всеми наслоениями цивилизации, но сейчас проснувшийся и как грязь со шкуры, стряхнувший все старые страхи и неудобства, заставлял продолжать бороться. Даже в отчаянном положении, даже без надежды на спасение, просто ради того, чтобы не дать врагам спокойно насладится триумфом.

- Лежи, тварь, хуже будет, - посоветовал один из бандитов, довольно больно ударив меня в почку. В глазах потемнело от боли, но я все же сплюнул землю и послал его вместе с его угрозами куда-то далеко и надолго.

- Сволочь, вот ведь живучий, - сказал тот, что прижимал меня к земле, – лично я бы его прямо здесь пригвоздил, за то, сколько они наших положили, мы даже в деревне меньше народу потеряли. Только он хозяину живым нужен.

- Мля, - сказал второй, - ты хочешь сказать, что эта гнида живой останется? После того, что она сделала? Ведь пацаны реальные были, неужели так оставить?