Сумерки Европы

Я не знаю, многіе ли ощущаютъ вообще какую-то поразительную, глубинную родственность — конечно, лишь въ нѣкоторыхъ формальныхъ основахъ — между столь сложной современной западно-европейской культурой и культурами ранними, «дѣвственными», зачинающими. Я нисколько не хочу отрицать и различныхъ рядовъ упадочничества, усталости, которые проявлялись еще такъ недавно по разнымъ гранямъ современнаго необычайно сложнаго, многоразвѣтвленнаго и разносплетеннаго организма. Здѣсь не мѣсто вскрывать основы этого сосуществованія противоположностей — coincidentia oppositorum — которое даетъ возможность каждому подмѣчать въ одномъ и томъ же матеріалѣ различное сообразно своему вкусу. Въ настоящемъ мѣстѣ я только хочу — и только могу — отмѣтить, что современная западно-европейская культура носила въ себѣ такой порывъ дѣйственной и еще дѣвственной стихіи, такую непочатость возможностей, такую непосредственность, почти наивность творчества, такой смѣлый бѣгъ въ неизвѣданное, но при зтомъ вовсе не устрашающее, а, наоборотъ, богатое обѣщаніями и радостными неожиданностями, — которые свойственны только молодости человѣка и народа. Въ этомъ смыслѣ западная Европа, безъ всякихъ сомнѣній, несравненно моложе странъ отсталыхъ, еще не развернувшихся; она моложе самой себя въ предшествующіе періоды своей собственной культуры, въ свои предыдущіе вѣка. Въ этомъ-то смыслѣ въ ней и чувствуется родство съ тою духовностью, которую можно себѣ рисовать (не скрываю отъ себя, что только съ весьма большою дозой упрощающей условности) на зарѣ человѣческой культуры. Разумѣется, это новое рожденіе происходитъ на совершенно несравнимой культурной ступени; спираль исторіи привела къ той же точкѣ, но только на несравнимой высотѣ. Какъ когда-то (многократно, въ разныхъ мѣстахъ, въ разныя времена и различно) зачиналось строительство культуры на почвѣ готовой, извнѣ данной природы, такъ теперь растетъ новое строительство на новой почвѣ культуры самосозидаемой; человѣческое творчество служитъ основой и предпосылкой человѣческаго творчества, какъ когда-то ими служила природа; человѣкъ строитъ на человѣческомъ, какъ когда-то онъ строилъ на природномъ, на божескомъ[9]. Онъ строитъ на предпосылкахъ, имъ же создаваемыхъ и поддерживаемыхъ, какъ онъ раньше строилъ на предпосылкахъ извнѣ данныхъ; (и можетъ быть, лишь отраженіе этого сказывается и на наиболѣе самодовлѣющемъ творчествѣ — въ мыслительной архитектурѣ, въ философіи, — гдѣ на мѣсто былой метафизики онъ подводитъ самовырабатываемые фундаменты гносеологіи). Въ этомъ смыслѣ, конечно, нѣтъ большаго различія, какъ между складывающимся типомъ современной культуры и культурой первобытной; въ этомъ смыслѣ вся предшествующая нашему времени культура въ существѣ своемъ однотипна съ первобытною и рѣзко отличается отъ нарождающейся. Въ этомъ смыслѣ мы имѣемъ какъ бы два ея этажа, два слоя; и различіе между ними, вытекая изъ намѣченнаго основанія, проникаетъ и распространяется по всѣмъ ея плоскостямъ. Но въ предѣлахъ новаго слоя — западно-европейская культура нашего времени являлась своего рода зачинающей, молодой, своего рода первобытною; и въ этомъ-то и основаніе тѣхъ аналогичныхъ линій, которыя сближаютъ ее съ зачинающею молодостью человѣчества.

Возвращаясь тѣснѣе къ ближайшей темѣ настоящей главы можно отмѣтить двѣ относящіяся сюда черты. Съ одной стороны, это — всенародность современной войны, демократическій характеръ всякаго государственнаго дѣланія въ странахъ западной культуры, будь то дѣланіе мирное или военное. Съ другой стороны, это, именно, выше отмѣченная объединенность жизни — единою высокою техническою культурой, являющейся сейчасъ общею средою жизни всего общества, а не спеціальнымъ достояніемъ одного класса въ отличіе отъ другого. Военное дѣло черпаетъ изъ общаго бассейна человѣчески созданной среды (примѣрно — рельсовая сѣть, телеграфная сѣть, заводская организація, электрическіе распредѣлители, жилищныя скопленія и пр., и пр.), какъ нѣкогда черпало свои дубины и камни изъ непосредственно единой среды природной.