Сумерки Европы

Въ экстенсивномъ напряженіи своего творчества Германія стремилась къ имперіализму — одновременно съ Америкой и Японіей послѣ Англіи и Россіи. Это было дѣломъ Германіи, какъ отдѣльной страны, но это вмѣстѣ съ тѣмъ было и дѣломъ Европы. За вторую половину 19 вѣка совершилось то колоссальное измѣненіе въ міровыхъ отношеніяхъ, о которомъ теперь уже такъ много писали. Раньше активнымъ міромъ была Европа, остальная часть земного шара была лишь ея объектомъ. Міровыми силами были силы европейскія, между ними шла борьба, соревнованіе, союзъ и вражда. Международными отношеніями были отношенія внутри-европейскія. Международныя нити протягивались по лицу лишь европейскаго материка. Къ концу, 19 вѣка выросли и выступили на международную арену Америка и Японія, выступили, но еще окончательнаго мѣста своего на ней не опредѣлили. Только результаты войны, разгромившей Европу, закрѣпили за ними ихъ вновь добытое мѣсто. Но до войны при всей ихъ признанной и проявленной всесторонней созидательной мощи, онѣ еще только располагались занять положеніе не на ряду каждая со всей Европой, а каждая на ряду — съ каждой отдѣльной европейской страной. Англія постепенно оріентировалась на внѣевропейскій міръ, какъ бы постепенно отрываясь отъ традицій своей колыбели. Россія, легко достигшая имперской формы, еще не выработала культурно государственнаго содержанія надлежащей интенсивности и распространенности; именно эту задачу ей предстояло осуществить въ полной противоположности Германіи, которая имѣла чрезвычайно насыщенное содержаніе, не вмѣщавшееся въ слишкомъ тѣсныя рамки, — и обѣ потерпѣли крушеніе на этомъ несоотвѣтствіи. Но и помимо того, Россія только одной ногой и географически и идейно была въ Европѣ, въ западничествѣ, другой ногой въ Сѣверной Азіи, въ Византіи, въ татарствѣ.

Міръ становился инымъ. Система центровъ — Лондонъ, Парижъ, Берлинъ, Петербургъ, уже отступавшая Вѣна и еще только нароставшій Римъ, — перераспредѣлялась въ новыя группировки: Лондонъ, Нью-Іоркъ, Токіо, Петербургъ, Берлинъ. Изъ европейскихъ, чисто-европейскихъ государствъ, какъ преемникъ, наслѣдникъ и продолжатель европейской культурной мощи — одна Германія могла занять мѣсто въ этомъ новомъ міровомъ распредѣленіи. И Германія, занявъ въ немъ мѣсто, была бы и Европой, занявшей въ немъ мѣсто, ибо помимо того, что она сама по себѣ представляла сильнѣйшее передовое государство Европы, къ ней тяготѣла и Австрія; цѣлый рядъ малыхъ, но глубоко культурныхъ богатыхъ, сѣверныхъ европейскихъ государствъ естественно — безъ союзовъ и безъ поглощенія — находились въ ея орбитѣ; и наконецъ и Италія въ этой міровой плоскости уживалась съ нею безъ какихъ либо точекъ столкновенія. И потому имперіализмъ въ Германіи былъ объективно имперіализмомъ Европы, былъ формой перехода Европы въ новую плоскость океанической системы державъ. Если бы процессъ этого перехода развился органически, то конечно, Европа все же сошла бы со своей прежней позиціи единственной значащей части міра; но культурно она осталась бы на своей высотѣ, непрерывность ея традиціи продолжалась бы или претворялась бы лишь постепенно. Мы тогда имѣли бы — чисто европейскій міровой имперіализмъ въ лицѣ Германіи; создавшійся въ Европѣ, ею пропитанный и лишь постепенно отъ нея отходящій имперіализмъ Англіи; полуевропейскій имперіализмъ Россіи и Европой созданный отъ нея отпочковавшійся имперіализмъ Америки; и лишь на Дальнемъ Востокѣ самобытный, но и то на Европу оріентирующійся имперіализмъ Японіи. Европа переставала быть единственной, но оставалась культурно-опредѣляющей.

Германія сознательно становилась имперіалистической, но что въ этомъ зарождался имперіализмъ Европы, кажется, не дошло до сознанія и не опредѣляло поведенія. Германія осуществляла обще-европейскую задачу съ самосознаніемъ внутри — европейской державы — въ плоскости внутри-евро-пейскихъ соревнованій; въ одномъ силовомъ полѣ она осуществляла задачи другого силового поля, опредѣлялась отношеніями одного круга для рѣшенія задачъ другого. Война своимъ рѣзкимъ разрывомъ, превративъ въ обломки нагроможденіе историческихъ построекъ, уяснила и выявила ихъ основной чертежъ.