Сумерки Европы

Отмѣчу въ самыхъ краткихъ указаніяхъ черты комплекснаго мотива, необходимыя для цѣли настоящаго разсмотрѣнія. Онъ предполагаетъ воспріятіе всякаго предмета, содержанія, какъ состоящихъ изъ частей. Разсматривая въ томъ же мотивѣ и всякую часть предмета, мы переходимъ къ послѣдовательному разъятію частей на дальнѣйшія части вплоть до предѣльныхъ частей, какъ бы мы таковыя ни называли (въ природѣ атомы, іоны, электроны; элементы логистики и пр.; или до идей безпредѣльнаго малаго элемента; сюда же относится и идея квантъ и въ сущности сюда же при другихъ объективныхъ предпосылкахъ долженъ быть отнесенъ и образъ эфирной волны.) Атомизмъ — въ формальномъ значеніи этого термина и въ разныхъ конкретныхъ его воплощеніяхъ — является первымъ производнымъ отъ комплекснаго мотива. Другимъ производнымъ является идея послѣдовательности компліекснаго строенія (организма изъ органовъ, органовъ изъ тканей, тканей изъ клѣтокъ и пр.; аналогично въ системѣ идей, наукѣ, техникѣ). Посколько данный предметъ или содержаніе, будучи комплексомъ является чѣмъ то длительно опредѣленнымъ, — части въ немъ должны быть и опредѣленно сочетаны, согласованы между собой въ единство комплекса. Отсюда идея организаціи, которая въ свою очередь — посколько комплексъ является единствомъ динамическимъ — приводитъ къ идеѣ функціи. Комплексный мотивъ, въ нисходящемъ ряду приводя къ представленію атомизма и организаціи, въ восходящемъ ряду даетъ основу для представленія объ организаціи предметовъ и содержаній во все болѣе объемлющія единства, о системахъ таковыхъ; и такъ какъ предѣловъ для этого движенія въ самомъ мотивѣ не дано, то оно приводитъ къ представленію непрерывнаго ряда неопредѣленно расширяющихся синтезовъ, или въ современной формулировкѣ — къ идеѣ безконечностей послѣдовательныхъ мощностей (въ математикѣ Кантора). Въ другомъ разрѣзѣ посколько этотъ восходящій рядъ синтезовъ разсматривается не идейно содержательно, а въ реально генетическомъ разрѣзѣ (для чего въ свою очередь, какъ еще будетъ указано ниже, есть основанія въ самомъ мотивѣ), — восходящій рядъ расширяющихся и усложняющихся синтезовъ приводитъ къ идеѣ эволюціи.

Вмѣстѣ съ тѣмъ для предѣла (реальнаго или мысленнаго) подобной восходящей комплексности нѣтъ основы въ самомъ мотивѣ, и потому всецѣлъность опыта, тотальность содержанія на немъ построена быть не можетъ. Это означаетъ, иными словами, что комплексный мотивъ даетъ столь же твердую основу и стимулъ для науки (построяющей отношенія совмѣстности и взаимодѣйствія предметовъ и содержаній), сколь чуждъ въ своемъ существѣ религіи, устанавливающей отношеніе къ исчерпывающей цѣлостности опыта. Это, разумѣется, нисколько не значитъ, чтобы въ эпоху, духовно опредѣляемую комплекснымъ мотивомъ, было менѣе религіозности, религіозныхъ идей, религіозныхъ запросовъ и устремленій, чѣмъ въ любую другую эпоху, ибо предѣльная религіозная потребность коренится въ тѣхъ глубинахъ человѣческаго духа и жизни, которыя остаются независимыми отъ какого бы то ни было измѣненія мірооозерцаній и ихъ мотивовъ. Но безспорно то, что религіозная потребность и религіозная задача въ міросозерцаніи, основанномъ на комплексномъ мотивѣ, опоры не имѣютъ, съ нимъ не конгеніальны, остаются такимъ образомъ ему чуждыми и внѣположными. Основное опредѣляющее русло ново-европейской культуры проходитъ мимо религіозной задачи, съ нимъ не сливающейся, изъ него не вырастающей, — остающейся въ немъ чужероднымъ тѣломъ, остаткомъ ли прежняго или начаткомъ будущаго, но привходящей, а не ингерентной составной частью. Пафосъ ново-европейской культуры безрелигіозный.

* * *

Всякое міропониманіе, строя дѣйствительность на какомъ либо мотивѣ, тѣмъ самымъ устанавливаетъ нѣкое послѣднее, подлинное бытіе — абсолютную объективность, коею опредѣляется міръ опыта. Мотивъ формы выноситъ это объективное бытіе за предѣлы опытнаго міра, видя его въ надъэмпирическомъ; мотивъ субстанціи точно также выноситъ его за предѣлы опытнаго міра — если можно такъ выразиться, въ обратномъ направленіи — дѣлая его не надъ эмпирикой витающей и въ ней только воплощающейся формой, а неизмѣнной подосновой эмпирики, надъ которой эта послѣдняя зыблется, какъ ея поверхностная модификація. Абсолютное и постоянное въ обоихъ случаяхъ внѣопытно; опытъ въ обоихъ случаяхъ лишь нѣчто, перемѣнно производное отъ незыблемыхъ внѣположныхъ по отношенію къ нему началъ.

Иначе обстоитъ дѣло при мотивѣ комплексномъ. Сводя предметы и явленія опыта на составы частей, онъ послѣднюю реальность, дальше неразложимую и не сводимую, объективно тѣмъ самымъ усматриваетъ въ ихъ предѣльныхъ элементахъ въ предѣлѣ комплекснаго разъятія. Другими словами абсолютное бытіе, объективность, подлинная реальность устанавливается при комплексномъ мотивѣ не внѣ опыта, (не надъ нимъ и не подъ нимъ), а въ предѣлахъ самаго опыта. Абсолютное внутри-опытно, остается въ предѣлахъ эмпирики; объективность интрареальна.