Сумерки героя

Кисуму посидел еще немного, погруженный в мысли и горькие воспоминания. Потом взял свой меч и вырыл могилу Ю-ю Лианю. Схоронив друга, он завалил могилу камнями, спрятал меч в ножны и ушел, оставив позади руины Куан-Хадора.

***

Нездешний подобрал арбалет, ножи и спустился по лестнице в нижнее помещение библиотеки. Кива сидела там одна.

- Они ушли, - сказала она, встала и обняла его. - Как ты?

- Как смерть, - ответил он с кривой улыбкой.

- Я слышала его... демона. В жизни не испытывала такого ужаса, даже когда Камран увез меня из деревни.

- Теперь это кажется таким далеким. - Нездешний взял ее за руку, и они спустились на террасу, где их ждала Устарте.

- Врата закрылись, - сказала она. - Ю-ю Лиань затворил их ценой своей жизни. Кисуму жив.

Нездешний огляделся, ища тело Элдикара Манушана.

- Он мертв, - сказала Устарте.

- По-настоящему? Вот не думал, что он умрет, упав с балкона.

- В него ударила молния, и последствий этого он уже не смог исцелить.

- Стало быть, кончено, - устало сказал Нездешний. - Это хорошо. Где Мадзе?

- Все еще сидит в подвале, связанный. Кива освободит его, а мы с тобой пойдем на конюшню.

- Зачем?

- У меня есть для тебя один последний подарок, друг мой.

- Я чувствую близость смерти, Устарте, - улыбнулся он. - Кровь еле-еле струится по жилам, твои чары слабеют. Мне думается, сейчас не время дарить подарки.

- Доверься мне, Серый Человек.

Устарте взяла его за руку и повела за собой, а Кива побежала в подвал к Мадзе Чау. Старик, голый и привязанный к стулу, устремил на нее вопрошающий взгляд.

- Я пришла освободить вас. Серый Человек убил чародея.

- Еще бы ему не убить - но почему ты не принесла мою одежду? Почему в минуту опасности люди тут же забывают о хороших манерах? Развяжи меня, а потом ступай в мои комнаты и подбери мне подобающее одеяние и мягкие туфли.

- Прошу прощения, мой господин, - с улыбкой поклонилась Кива. - Угодно еще что-нибудь?

Мадзе кивнул:

- Если кто-то из моих слуг жив, пусть приготовят мне сладкий чай.

Уже светало, когда Киве удалось наконец добраться до конюшни. Устарте сидела на каменной скамье под ивой рядом с двумя криаз-норами. Серого Человека с ними не было.

- Где он? - спросила Кива.

- Он ушел, Кива. Я открыла ему Врата.

- Куда ты послала его?

- Туда, куда он всегда хотел отправиться.

Кива села, чувствуя великую печаль.

- Трудно поверить, что Серого Человека больше нет. Он казался таким... несокрушимым, почти бессмертным.

- Он такой и есть, милая. Он ушел из этого мира, только и всего. По-настоящему Нездешний никогда не умрет - такие, как он, будут всегда. Где-то, в эту самую минуту, другой Серый Человек готовится встретить свою судьбу.

Кива перевела взгляд с Устарте на двух воинов:

- А вы? Что теперь будет с вами?

- Мы не принадлежим этому миру, Кива. Теперь, когда мне не нужно больше тратить силы на борьбу с Дерешем Карани, у меня появилась возможность вернуть нас всех домой.

- В мир Дереша Карани?

- Для вас здесь борьба окончена, но для меня нет. Я не могу жить спокойно, пока Зло, породившее Дереша Карани, продолжает существовать.

- Вы ей поможете? - спросила Кива воинов, и Трехмечный ответил:

- Думаю, да.

ЭПИЛОГ

Тана тщательно вымела обмазанный глиной пол, но в воздухе осталось висеть не меньше пыли, чем попало за порог. Дакейрас вырезал в глине узоры, а пол вокруг очага выложил цветными камешками из ручья. Прошлый год выдался неурожайный, и им едва хватило денег, чтобы дотянуть до следующего, но Дакейрас обещал, что, как только их хозяйство даст доход, он настелет настоящий пол.

Тане очень этого хотелось, но при взгляде на мозаику у очага она заранее чувствовала сожаление. Она носила двойняшек, когда Дакейрас притащил целый мешок этих камешков. А уж как радовался тогда шестилетний Геллан!

"Все красненькие я собрал, мама. Нарочно их искал. Правда, папа?" - "Да, Гил, ты молодчина". - "Молодчина, а новые штанишки все промочил", - упрекнула Тана. - "Нельзя же собирать камешки в ручье и остаться сухим", - возразил Дакейрас. - "Правда, мама, нельзя. И мне нравится, когда я мокрый. Я чуть рыбку руками не поймал".

Тана взглянула в ярко-голубые глаза сына и растаяла.

"Ладно уж, прощаю. Только зачем нам целый мешок гальки?"

Два следующих дня Дакейрас с Гелланом выкладывали свою мозаику. Тана вспоминала об этом с любовью. Геллан визжал от восторга, а Дакейрас, перемазанный глиной, щекотал его. Закончив работу, они разделись и взапуски помчались к ручью. И Дакейрас дал сыну выиграть. Хорошее было время.

Тана отставила метлу в угол и стала на пороге. Геллан играл на лугу со своим деревянным мечом, девочки спали в колыбельке, Дакейрас охотился на оленя. Солнце ярко светило с покрытого пушистыми белыми облаками неба. Точно овечки на голубом поле, подумала Тана.

Хорошо будет поесть оленины. Запасы у них на исходе. Городской лавочник, правда, продлил им кредит, но Тане очень не хотелось еще больше залезать в долги.