Сумерки героя

Люди добры к ним, и это заслуга Дакейраса. Все помнят, как он, еще офицером, спас общину от набега сатулов. После той кампании Дакейраса и его друга Геллана, в честь которого они назвали сына, наградили медалями. Геллан и теперь остается в армии. Тана часто спрашивала себя, не жалеет ли Дакейрас о том, что стал крестьянином.

Его командир приехал к Тане назавтра после того дня, когда Дакейрас объявил о своем намерении уйти в отставку. "Я думаю, ваш муж совершает серьезную ошибку, - сказал он тогда. - Он принадлежит к редкой породе прирожденных бойцов, но при этом умеет пользоваться головой. Люди его почитают. Он мог бы далеко пойти, Тана". - "Я не просила, чтобы он оставил службу, сударь, он сам так решил". - "Очень жаль. Я надеялся, что это вы придумали и что мне удастся переубедить вас". - "Я была бы счастлива с ним, кем бы он ни был - солдатом, крестьянином или пекарем. Но он сам сказал, что должен уйти со службы". - "А почему, не сказал? Разве ему плохо в армии?" - "Нет, сударь. Даже слишком хорошо". - "Не понимаю". - "Больше я ничего не могу вам сказать. Это было бы не правильно".

Офицер так и ушел, ничего не поняв. Разве могла Тана передать ему то, что доверил ей Дакейрас? Война во всех ее видах, которая большинство людей пугает, у него начинает вызывать дикий восторг, сказал он. "Если я останусь, то сделаюсь тем, кем не хочу быть". В конце концов командир уговорил Дакейраса взять годичный отпуск, но в отставку пока не подавать. Теперь этот год почти на исходе.

Тана вышла на солнце и развязала ленту, которой стягивала свои длинные светлые волосы. Стряхнула с волос пыль, подошла к колодцу, вытянула наверх ведро, поставила его на каменный обод, напилась и ополоснула лицо.

- Мама, всадники! - крикнул Гил.

Тана обернулась на север и увидела цепочку конных, едущих вниз по склону. Сначала она приняла их за солдат, но потом разглядела тяжелые доспехи и поняла, что они не из дренайского гарнизона.

Она вернулась к дому и стала ждать на крыльце.

Передовой всадник, на высоком гнедом коне, натянул поводья. Он был длиннолицый, с глубоко посаженными глазами. Тане, которая обычно относилась к людям с симпатией, он почему-то сразу не понравился. Она взглянула на других. Небритые, в грязной одежде. Рядом с предводителем ехал человек с лицом надира, широкоскулый и раскосый. Никто из них не промолвил ни слова.

- Если хотите напоить коней, вам лучше проехать к ручью, - сказала Тана. - Он вон там, за деревьями.

- Мы не воду ищем. - Длиннолицый уставился на Тану горящим взглядом. И она ощутила одновременно гнев и страх. - Хороша селянка. Люблю баб с большими титьками. Вот тебя, пожалуй, нам и надо.

- Ступайте-ка отсюда. Муж с друзьями скоро вернутся. Нечего вам тут делать.

- Нигде-то нам не рады. Ну так как - по-хорошему или по-плохому? Скажу сразу: последней бабе, которой хотелось по-плохому, я выпустил кишки.

Тана стояла не шевелясь. Одна из двойняшек раскричалась, требуя еды. Маленький Геллан подошел к матери.

- Что им нужно, мама?

- Убей-ка мальца! - бросил надиру длиннолицый.

В этот миг, откуда ни возьмись, налетел холодный ветер. Кони заплясали, и всадники с трудом успокоили их. Повернув голову, Тана увидела еще одного конного. Она не слышала, как он подъехал. Вся банда смотрела теперь на него.

- Откуда он, черт возьми, взялся? - воскликнул кто-то.

- Из-за дома, откуда же еще, - ответил длиннолицый.

Тане показалось, что новоприбывший ей чем-то знаком. Он был уже стар, зарос седой щетиной и вид имел усталый. Под глазами залегли темные круги. Он послал коня вперед, и Тана заметила, что в левой руке у него маленький черный арбалет.

- Чего тебе здесь надо? - спросил длиннолицый.

- Я тебя знаю, - ответил тот. - Всех вас знаю. Услышав его голос Тана вздрогнула, сама не зная почему. Всадник между тем подъехал к длиннолицему.

- Ты Бедрин по прозвищу Скрытник. Человек ты пропащий, и тебе я ничего говорить не стану. - Всадник поднял арбалет, и длиннолицый свалился с седла со стрелой во лбу. - Что до вас, прочих, то некоторые еще могут исправиться.

Надир вытащил меч, но вторая стрела вонзилась ему в горло. Он тоже выпал из седла, а его конь умчался в сторону. Всадник заговорил снова - ровно и бесстрастно, как будто речь шла о погоде. Оставшиеся семнадцать всадников застыли на месте, как будто этот серолицый человек зачаровал их.

- Туда Китиану и дорога, - молвил он, небрежно перезаряжая арбалет. - Он жил только для того, чтобы мучить других. А вот ты, Манеас, - указал он на высокого плечистого парня, - о другом думаешь. В Готире, в деревне Девять Дубов, у тебя осталась девушка. Ты хотел на ней жениться, но отец отдал ее другому, а ты уехал прочь с разбитым сердцем. Может быть, тебе полезно будет узнать, что муж ее утонет нынешним летом? Если ты вернешься к ней, она родит тебе двух сыновей и дочь.

- Откуда ты знаешь? - спросил парень. - Колдун ты, что ли?