Сумерки грядущего (СИ)

Учительница решила срезать путь к проходной и пошла дворами. Практически в каждом дворе среди ржавых качелей и покосившихся детских горок торчали стойки с облупившейся краской. На натянутой между ними проволоке болталось серое заплатанное бельё. Из некоторых окон доносилась громкая музыка, в основном бравурные марши, из-за чего дворы напоминали тюрьмы: там тоже по утрам через громкоговорители гремела радиостанция «Маяк». Возле детских площадок изредка попадались замызганные мужики со стандартной небритостью, которые, матерясь, копались во внутренностях стареньких «Москвичей» и «Жигулей».

Нина Ильинична немного опоздала: из дверей заводской проходной уже выходила толпа рабочих. Это были те работяги, которые не желали обедать в столовой (жидкий борщ с мясными волокнами, затвердевшее пюре и котлеты, после которых мучила отрыжка) и в перерыв успевали сходить домой, как и её Петенька. Она боялась потерять в толпе мужа и напряжённо всматривалась в измождённые чумазые лица выходящих, похожих друг на друга словно близнецы, часть которых почему-то не догадалась снять каски.

А потом у неё сильно забилось сердце и захватило дыхание. Вот он, её суженый, сильный и подтянутый, в мятой робе, идёт навстречу и перебрасывается шутками с друзьями из бригады. Синие глаза будущего мужа сияют молодым блеском, а из-под кепки выбиваются буйные русые кудри.

— Петя! Петенька! — крикнула Нина Ильинична срывающимся от волнения голосом.

В режиме бога она видела его издалека, словно на экране телевизора, а сейчас она сможет подойти к нему и ощутить его тепло!

— Ниночка?!

Петя подбежал к невесте, взял её за руки и встревожено поглядел в глаза:

— Что случилось, Ниночка? Ты зачем здесь?

У неё сдавило горло, и она, всхлипнув, обняла его и прижалась к груди. Проходящий мимо парень с лицом будущего бюрократа и лизоблюда, в строгом костюме и с комсомольским значком на груди, сделал им замечание:

— Эй, молодые люди! Прекратите обниматься на улице! Это недостойное поведение для советской молодёжи, покоряющей вершины великих строек коммунизма!

Прохожие тоже смотрели на парочку неодобрительно, и молодые люди поспешили отойти от людной проходной и укрыться во дворах.

Потом они долго, больше часа, сидели на скамеечке в каком-то дворике, и Нина Ильинична, часто сбиваясь и прерываясь на рыдания, рассказывала о своей жизни в реале, о Петиной смерти и о том, что она может вернуть его к жизни. Она совсем забыла, что прошляки, если на них не воздействуют из реала, малоэмоциональны. А, может, просто она была неубедительна. У того говорливого менеджера из ремортальной фирмы получилось бы гораздо лучше.

Учительница ожидала от мужа какой угодно реакции: изумления, недоумения, даже неверия, но он просто сидел и слушал, в особо драматических моментах рассказа чуть приподнимая бровь. Когда Нина Ильинична полностью выложилась, он неожиданно привстал, порываясь уйти:

— Мне на работу надо! Обед давно кончился.

— А как же я, Петя? — прошептала опустошённая супруга.

Он пожал плечами.

— Мне выговор объявят…

На соседней лавочке любопытная бабка внимательно прислушивалась к их разговору и даже что-то чиркала в блокноте. Когда Петя встал, она тоже сорвалась с места и направилась, оглядываясь и подхихикивая, по направлению к зданию КГБ.

— Подожди! Сейчас ведь не сажают за прогулы! — вырвалось у Нины Ильиничны.

— Могут принудительно в психушку затолкать, — возразил Петя. — Про карательную психиатрию слышала?

— Ты не можешь меня оставить одну в реале!! — закричала учительница с такой силой, что возле них начала собираться толпа.

Раздалась трель милицейского свистка. Молоденький лейтенант с нежным румянцем на щеках растолкал любопытных и очутился возле скандальной пары.

— В чём дело, граждане? Нарушаем общественный порядок? Попрошу ваши документики!

Петенька послушно сунут руку под робу и выудил заводской пропуск. Нина Ильинична спохватилась, что у неё нет ни сумочки, где могли бы быть смоделированы «документики», ни карманов.

— Вы в каком цехе работаете? — спросил милиционер Петю, внимательно изучая пропуск.

— В сорок третьем, — ответил Петенька и уточнил:

— Там, где военные самолёты в гражданские переделывают. У нас ведь нет гражданской авиации, только военная…

— А ваши документы, гражданка? — напомнил милиционер, возвращая пропуск Пете.

— Я не взяла с собой, — залепетала растерявшаяся Нина Ильинична. — Я в школе работаю… Русский язык и литература…

— Почему не на работе? — потребовал ответа милиционер.

Странно, что он об этом же не спрашивал Петеньку. Тот ведь тоже не на работе!

— Мы металлолом с учениками собирали на субботнике, — брякнула несчастная учительница первое, что пришло в голову. — А теперь я иду сдавать нормы ГТО по стрельбе.

Она украдкой поглядела на часы. Через пять минут начнётся выгрузка в реал! Вместе с мужем.

— Пройдёмте со мной, гражданка! — козырнул лейтенант.

— Это моя невеста! — наконец спохватился Петенька. — За что её? Она ни в чём не виновата!

— Разберёмся в отделении! — сухо ответил милиционер. — Она проходит по ориентировке…

Две минуты осталось!