Сумерки империи

— Когда мы прибыли сюда, я, как и все остальные, считал, что мы воспользуемся численным преимуществом нашей великолепной двухсоттысячной армии, ворвемся в Германию, расчленим ее и выведем из игры южно-германские государства. На такие действия нас нацеливали все ранее разработанные планы и принятые меры, и мне известно из надежных источников, что генерал Дюкро, а это весьма инициативный военачальник, предлагал немедленно захватить города Кель и Ландау, что было вполне возможно и не потребовало бы больших усилий. Но теперь все прежние возможности упущены.

Пруссия завершила мобилизацию, и сейчас ее армия численно превосходит нашу, то есть отныне это преимущество на ее стороне. Мы же теперь обречены на ведение оборонительной войны. Тому есть множество причин, и главную из них мне недавно разъяснил один генерал, который весьма ловко умеет находить слабые места у тех, кто ему не по нраву. Так вот, этому генералу принц Наполеон Эжен сказал буквально следующее: "Если нам навяжут битвы, тогда мы будем в них участвовать, но сами навязывать битвы мы не станем, потому что для этого требуется план, а у нас никакого плана нет". Все было бы не так плохо, если бы мы вели оборонительные действия, находясь в надежном укрепленном районе, но местность, в которой мы находимся, только кажется пригодной для обороны, а в действительности все укрепления здесь хлипкие, словно сделаны из картона.

— После приезда в Мец я только и слышу жалобы то на одно, то на другое, и от этого начинает казаться, что у нас тут полный хаос.

— Вам говорили, что у солдат и офицеров нет палаток и бивачного снаряжения? Если бы дело было только в этом, то не стоило бы беспокоиться. А разве у республиканской армии были палатки? А что, у пруссаков они имеются? Главная проблема не в этом. Все дело в том, что отовсюду слышны жалобы, а это плохой симптом, он говорит о том, что у нас очень ослаб воинский дух. Моральное состояние наших войск никуда не годится, положение дел в армии свидетельствует о ее упадке и разложении, и именно в этом заключается главная опасность, причем опасность огромная. Знаете, я не верю, что мы победим в этой войне, и в то же время я рад тому, что она началась. Ведь если мы проживем еще хотя бы несколько лет при нынешнем режиме, который установился у нас двадцать лет тому назад, тогда страна попросту погибнет от морального упадка и немощи. Я много лет служу в армии и прекрасно знаю, как тяжело она больна. Только профаны могут утверждать, что империя ничего не жалела для армии, в действительности же она нанесла армии такой вред, какой не наносило ни одно правительство в нашей стране.

Я был так поражен словами полковника, что невольно изобразил на лице крайнее удивление.