Сумерки империи

— Вы мне не верите, — с улыбкой сказал он, — но если вы задумаетесь и присмотритесь к тому, что творится вокруг, то убедитесь, что, к сожалению, все сказанное мною — это чистая правда. Самое страшное заключается в том, что империя нанесла смертельный удар по воинской чести, сделав армию своим сообщником в грязных делишках. Тем самым удар был нанесен и по чести Франции, а это не могло не ослабить нашу страну. Для морального состояния войск последствия такой политики были, есть и будут просто ужасными. Главное из этих последствий заключается в том, что все высшие посты в армии заняли льстецы и угодники. Эти люди, не имевшие никаких заслуг и стремившиеся лишь сделать карьеру, постепенно начали выживать из армии по-настоящему толковых офицеров, более способных, чем их начальники. В итоге сложилась целая система, при которой для умных и честных офицеров условия прохождения службы стали попросту невыносимыми. Оказалось, что тем из них, кто рассчитывал упорным трудом добиться продвижения по службе, нет места в армии. Сегодня офицер-труженик стал всеобщим посмешищем, и тому, кто рискнет пойти по этому пути, потребуется больше отваги, чем какому-нибудь "храбрецу", затеявшему небольшую заварушку в Алжире или Сенегале, чтобы саблей добыть себе звездочку на погоны. Теперь посмотрим, что творится за пределами офицерского корпуса. Там сложилась такая же никуда не годная система. Я имею в виду систему сверхсрочной службы, на которую заманивают высоким денежным содержанием, и из-за которой произошло полное разложение унтер-офицерского корпуса и нарушился порядок продвижения унтер-офицеров по службе. На сегодняшний день у меня в полку нет ни одного унтер-офицера, которого я мог бы представить проверяющим инспекторам и рекомендовать для производства в офицеры. Несколько дней тому назад я видел, как в одном кавалеристском полку унтер-офицеры, заряжая свои пистолеты, вставляли пули острием вниз. И точно такую же картину мы можем наблюдать в штабах, интендантстве, да и вообще, где угодно. Кстати, далеко ходить не надо, на моем примере хорошо видны все пороки нашей системы военного руководства, а также то, как разлагающе она действует на армию, и сколько бед эта система, став всеобъемлющей, способна натворить. Когда я был молод, у меня еще были силы и желание противостоять ей. Но годы идут, человека преследуют страсти, появляются новые потребности, меняются взгляды, смиряется гордость, теряется достоинство, пример товарища или друга заставляет вас задуматься, и вот в один прекрасный день вы вдруг начинаете понимать, что жизнь прошла напрасно.

— Да что вы такое говорите, господин полковник!

— Дитя мое, мне незачем обманывать самого себя. Даже если я очень этого захочу, у меня все равно ничего не получится, потому что, когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу на своем лице всегдашнюю печаль, из-за которой все меня упрекают, а солдаты называют "полковником печального образа". Глядя в зеркало, мне все становится ясно. Ведь то, что я вижу там, это не печаль на лице, а отражение моей совести.

Приведенные здесь откровения полковника нуждаются в пояснениях. Дело в том, что после государственного переворота господин де Сен-Нере вышел в отставку в чине капитана, но, когда началась война в Мексике[56], он вернулся на службу. Этот гордый и чистый человек решился столь круто изменить свою жизнь по причинам весьма романтического свойства: ему потребовалось большое состояние для того, чтобы добиться согласия на брак с женщиной, которую он страстно любил. По этой причине он отправился в Мексику, где собирался с помощью компаньонов организовать крупное предприятие. Однако в итоге дело приобрело неожиданный оборот, и когда ситуация в Мексике обострилась до крайности, компаньоны буквально принудили господина де Сен-Нере вновь поступить на военную службу, а он проявил слабость и согласился. Сразу скажу, что по возвращении домой выяснилось, что та, ради которой он пожертвовал своей честью и достоинством, не дождалась его и вышла замуж.

— Таким образом, дорогой мой д’Арондель, — заключил полковник, — мое отношение к этой войне двойственное: она нехороша тем, что из-за неспособности наших военачальников командовать армией каждый из нас рискует лишиться руки или ноги, но эта война может оказаться полезной, так как благодаря ей мы получим спасительную встряску. И кроме того, многим моим знакомым она даст возможность изжить свои слабости, а, возможно, и искупить прошлые грехи. Спокойной ночи, дитя мое! Кстати, я говорил с вами не как полковник, а как ваш друг. Когда же ваш полковник даст команду "Вперед!", его приказ вы будете обязаны исполнить.

— За вами я готов идти на край света.

— Увы!