Сумерки Российской империи

«Ведь еще можно бы было употреблять насилие, как это и делается всегда во имя какой-нибудь цели, дающей благо большому количеству людей, умиротворяя их или изменяя к лучшему устройство их жизни, вы же не делаете ни того, ни другого, а прямо обратное. Вместо умиротворения вы до последней степени напряжения доводите раздражение и озлобление людей всеми этими ужасами произвола, казней, тюрем, ссылок и всякого рода запрещений, и не только не вводите какое-либо такое новое устройство, которое могло бы улучшить общее состояние людей, но вводите в одном, в самом важном вопросе жизни людей - в отношении их к земле - самое грубое, нелепое утверждение того, зло чего уже чувствуется всем миром и которое неизбежно должно быть разрушено - земельная собственность.

Ведь то, что делается теперь с этим нелепым законом 9-го ноября, имеющим целью оправдание земельной собственности и не имеющим за себя никакого разумного довода, как только то, что это самое существует в Европе (пора бы нам уж думать своим умом) - ведь то, что делается теперь с законом 9-го ноября, подобно мерам, которые бы принимались правительством в 50-х годах не для уничтожения крепостного права, а для утверждения его» [143].

Отношение подавляющего большинства населения к столыпинской реформе было однозначным. «Мы видим, что всякий домохозяин может выделиться из общины и получить в свою собственность землю; мы же чувствуем, что таким образом обездоливается вся молодежь и все потомство теперешнего населения. Ведь земля принадлежит всей общине в ее целом не только теперешнему составу, но и детям и внукам», - сказано в наказе крестьян Петербургского уезда во II Государственную думу [144].

Прекрасно понимают суть навязанного капитализма крестьяне Рязанской губернии, общинная земля которых в ходе реформы насильно передана им в собственность: «Вот над нами сбываются неопровержимые слова, сказанные с думской кафедры господином Алексинским «грызитесь и деритесь сколько влезет». Но мы, как обиженные, грызься не желаем, а считаем передел этот незаконным» [145].

Главная проблема модернизации России в конце XIX - начала XX веков заключалась в попытках построения капиталистических отношений "сверху" в стране, подавляющее большинство населения которой такие отношения отвергало, а само государственное устройство им противоречило. Разрешить социальный конфликт проводимые реформы были не в силах. Насаждение капитализма на Западе прошло кровавый путь революций и насильственного раскрестьянивания. В условиях расшатанной государственности и перманентной революционной ситуации, России на прохождение этого пути (даже и с большими жертвами) не хватило бы ни 20, ни 25 лет. И уж тем более эти годы не были бы наполнены спокойствием.

Итоги реформ начала XX века, форсированного построения капитализма в России, до сих пор вызывают неоднозначные суждения. Экономический рывок, основанный на масштабных западных инвестициях, породил ситуацию, которую можно охарактеризовать как потерю экономического суверенитета России. К 1914 году девять десятых угольной промышленности, вся нефтяная промышленность, 40% металлургической промышленности, половина химической промышленности, 28% текстильной промышленности принадлежали иностранцам. Трамвайными депо в городах владели бельгийцы, 70 процентов электротехнической промышленности и банковское дело принадлежали немцам [146].

Иностранные банки и фирмы занимали в России исключительно важные позиции. Если в 1890 году в стране было 16 компаний с зарубежным капиталом, то в 1891-1914 годах иностранный капитал возобладал в 457 новых промышленных компаниях. Основанные на базе западного капитала компании были в среднем богаче и могущественнее собственно российских. В среднем на российскую компанию к 1914 году приходилось 1, 2 млн., а на иностранную - 1,7 млн. рублей» [147].

Глава 19. Вступление России в Первую мировую войну. И снова «маленькая победоносная»

Могла ли Российская империя избежать участия в войне? Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Активная внешняя политика, проводимая царским правительством, глубоко интегрировала Россию в клубок европейских противоречий конца XIX - начала XX веков. Огромный потенциал страны, раскинувшейся на одной пятой суши, воспринимался из Европы как военный козырь и, одновременно, как постоянная угроза национальным интересам. Таковы были позиции всех участников зарождающегося конфликта. Раздел мира был невозможен без участия России (или ее устранения с политической арены). Оставлять в тылу державу, в любой момент способную выставить многомиллионное войско, не собирался никто.