Сумерки в полдень

Кажется невероятным, что такие ничтожные (меньше пяти тысяч воинов) вооруженные силы смогли одолеть Афинскую державу и владычествовать над всею Грецией. Но, во-первых, следует иметь в виду, что любые современные подсчеты весьма проблематичны и неточны. (Некоторые ученые полагают, что число мор надо, по меньшей мере, удвоить.) Во-вторых, Фукидид подчеркивает, что в любой из битв количество лакедемонян оставалось тайною — „по причине скрытности, свойственной их государственному строю“. А в-третьих, главная сила спартанцев была в союзниках (некоторые из которых, кстати сказать, имели отличную конницу); недаром, когда, по несчастной случайности, спартанцы остались под Пилосом и на Сфактерии в одиночестве, поражение оказалось неминуемым.

Спартанские гоплиты отличались от афинских темно-красным плащом (чтобы не было видно крови в случае ранения, как считали древние) и — главное — значительно более легким вооружением. Еще до начала войны в Спарте оценили все неудобства, связанные с тяжестью традиционных доспехов гоплита, и заменили шлем войлочной остроконечной шапкою, а бронзовый панцирь либо сняли совсем, либо заменили войлочным. Спартанский меч был намного короче афинского, щит — украшен буквою Л.

Облегченное оборонительное вооружение давало преимущество в маневренности — как во время боя, так и на марше, — но оно требовало высокой (намного более высокой, чем у противника!) выучки воинов и очень высокого мастерства военачальников: уменья использовать любое преимущество местности, мгновенно реагировать на перемену обстановки, навязывать противнику свой план сражения. Спартанская армия этим требованиям удовлетворяла. У древних был в ходу афоризм, что только спартанцы — истинные профессионалы и мастера войны, все прочие греки — не более чем дилетанты. И первые книги по военному искусству (они появились позже, в IV веке) были созданы на основе спартанского опыта и спартанских воинских наставлений...

Итак, спартанские гоплиты выстроились (обычная глубина строя была восемь шеренг) и бросились вперед, на афинскую тяжелую пехоту, расположившуюся у них перед фронтом. Но стоявшие по флангам отряды лучников, пращников и метателей дротиков засыпали врага своими снарядами, причиняя страшные опустошения, поскольку места для маневра не было, а войлочные панцири и шапки защитой служить не могли. Вдобавок зола и пепел, оставшиеся после лесного пожара, облаком поднялись над спартанцами, закрыв кругозор. Видя, что спартанцы растерялись, и имея многократное численное превосходство, афиняне и их союзники почувствовали, что страх перед лакедемонянами, считавшимися непобедимыми в пешем строю, рассеивается. Они ринулись в атаку все разом, и спартанцы, израненные, ослепленные пеплом, оглушенные надсадными криками нападающих, кое-как сомкнули ряды и отступили ко второму и последнему сторожевому посту, расположенному на высоком мысу. Здесь позиция была настолько сильной, что окружить неприятеля афиняне не смогли и почти до вечера безуспешно пытались сломить его сопротивление лобовыми ударами, причем обе стороны изнемогали от усталости, зноя и жажды. Лишь незадолго до заката маленький отряд стрелков буквально прополз по отвесным скалам и вышел спартанцам в тыл. Еще немного — и они были бы перебиты все до последнего. Но Клеон и Демосфен предпочитали доставить пленников в Афины. Снова был выслан глашатай, который предложил окруженным сдаться. В ответ большинство их опустило щиты к ногам и принялось размахивать руками — в знак согласия. Лакедемоняне хотели только, чтобы афиняне позволили им спросить совета у начальников в главном лагере, на берегу. Афиняне никого из осажденных не выпустили, но сами вызвали уполномоченных из главного спартанского лагеря. После долгих колебаний те объявили, что гарнизон Сфактерии вправе решать свою судьбу сам. Осажденные посовещались и выдали оружие.

На другое утро победители воздвигли трофей. Это слово (буквально — „обращение врага в бегство“) означало у греков памятник, который победитель оставлял на поле битвы (а в случае морского сражения — на берегу) и посвящал богам, даровавшим победу. Трофей представлял собою груду оружия, снятого с убитых и пленных; нередко „трофейное“ оружие развешивали по стволам деревьев. Морской трофей составлялся из носовых и кормовых частей потопленных судов. В память о больших победах, принесших обильную добычу, трофеи воздвигались близ общегреческих святилищ (например, в Дельфах). Это были уже статуи или целые „мемориальные комплексы“ с посвятительными надписями, многие из которых и тогда, и в более поздние времена шокировали сторонников греческого единства, читавших: „Афиняне — по случаю разгрома коринфян“ или: „Брасид и аканфяне — по случаю разгрома афинян“.