Сумерки в полдень

— Удивительное единодушие, — произнес он, усмехаясь. — Даже поразительное единодушие. — Посмотрев в недоумевающие лица собеседников, добавил: — В последние три дня три совершенно разных человека — лорд Галифакс, Ллойд-Джордж и Гринвуд — говорили мне об этом почти в одних и тех же словах. Министры и их критики с одинаковым красноречием рисовали опасность, которая якобы угрожает нам в ближайшие месяцы, если не недели.

— Похоже, что все это идет из одного источника, — предположил Ракитинский.

— Очень похоже, — согласился Андрей Петрович. — Из правительственного?

— Из правительственного или из тех кругов, которые стоят за ним.

— Заботятся о нашей безопасности? — иронически спросил Ракитинский.

— Разумеется, — так же иронически отозвался советник. — Особенно озабоченным старался казаться святоша Галифакс, который еще год назад лично благословил замысел Гитлера искать «жизненное пространство» на Востоке.

— Думаешь, они действительно знают, что намерен предпринять в ближайшее время Гитлер? — спросил Ракитинский. — Или же выдают желаемое за действительное?

Андрей Петрович нахмурился, и его лицо с острыми скулами стало необычайно жестким.

— Английская верхушка, как мы знаем, — проговорил он тихо, — давно мечтала расправиться с Советской властью, давно искала силу, руками которой это можно было бы сделать. Она верит тому, что такая сила появилась в лице нацистской Германии, и будет стремиться использовать ее. Удастся этот замысел или нет — мы не знаем, но в том, что в Лондоне не остановятся ни перед чем, сомневаться нельзя.

Антон прислушивался к разговору с возрастающим беспокойством: внимательно следя за перипетиями борьбы вокруг Чехословакии, он не заметил, не сумел заметить, как страшная туча нависла над его собственной страной. Конечно, она была сильна, даже непобедима, но и ей будет невероятно тяжело сражаться с фашистской Германией, на стороне которой готовы воевать Италия и Япония и которой готовы помогать Англия, Франция, другие европейские страны и даже Америка. Его личные заботы и неприятности отступили на задний план, были на время забыты и вернулись к нему снова лишь после того, как Андрей Петрович, одобрив отчет о парламентских прениях и распорядившись послать его в Москву с уходящей завтра почтой, подвинул к себе отложенное в сторону объяснение.

— Мне кажется, что тут все сказано, — неожиданно мягко проговорил он, постучав кончиками пальцев по бумаге, и посмотрел сначала на Ракитинского, потом на Грача. — И я думаю, что дополнять что-либо нет необходимости.

Ракитинский утвердительно наклонил голову, но Грач, сверкнув на Антона раздраженными глазами, недовольно заметил:

— Карзанов ухитрился обойти главный вопрос: почему он нарушил запрещение Льва Ионовича встречаться с этим белогвардейцем?

— Ну, Виталий Савельевич, не будь таким придирчивым, — обратился к нему советник просительным тоном. — Лев Ионович рассердился, услышав имя Лугова, но, насколько я помню, прямого запрещения встречаться с ним не было. Я тоже не одобряю постоянных встреч с ним, но не воспользоваться его знаниями закулисных дел в Лондоне было бы, как говорят англичане, не в лучших интересах нашей страны. — Последние слова он произнес по-английски, что заставило Грача поморщиться.

— Может быть, это хорошо для англичан, — возразил Грач холодно, — но у нас осуждалось и осуждается самым категорическим образом. Нас учат: бдительность, бдительность и еще раз бдительность. А мы смотрим сквозь пальцы на регулярные встречи наших работников с белогвардейцами, которые в свое время призывали к войне с Советской Россией.

— Но он уже давно призывает не к войне, а к союзу с Советской Россией против нацистской Германии, — вставил Антон.

— Не нужны нам такие союзники! — зло выкрикнул Грач, повернувшись к Антону. — Не нужны!

— Черчилль не только призывал к войне против Советской России, но и организовал эту войну, а теперь наши газеты часто цитируют его заявления и речи.

— Черчилль — государственный деятель, а ваш Лугов кто? Беглый белогвардеец, работает на того, кто больше заплатит. Раньше служил Асторам, теперь каким-то богачам американцам.

— Бедняки в Америке газетами не владеют.

Советник предостерегающе поднял руку, останавливая разгорающийся спор между Грачом и Антоном.

— Давайте предупредим Карзанова, — примирительно сказал он, обращаясь к Ракитинскому и Грачу, — предупредим, пусть будет осторожнее при выборе знакомств и остерегается поездок, если не узнает, куда его везут или могут завезти. На этот раз все обошлось без неприятностей, но ведь могло быть хуже.

Ракитинский снова утвердительно наклонил голову, а Грач раздраженно сверкнул глазами.

_ Я не согласен с этим, — буркнул он сердито. — Не согласен. И сообщу Льву Ионовичу.