Сумерки в полдень

— Это ваше право, — сухо, официальным тоном отозвался Андрей Петрович. — Я не могу помешать вам обращаться к Курнацкому, хотя и считаю, что не следует превращать ошибки молодых работников в трагедии или раздувать их до масштабов преступления. Мы — в чужой среде и не можем избавить себя от нежеланных людей, как и обезопаситься от рискованных встреч. Волков бояться — в лес не ходить…

Мрачно выслушав слова советника, Грач поднялся и упрямо повторил:

— И с этим я не согласен.

Советник с сожалением пожал плечами и устало вздохнул.

Грач, молча кивнув, вышел, почти тут же ушел Ракитинский, а Антон, двинувшись к двери, вдруг повернул назад.

— Андрей Петрович, — проговорил он, останавливаясь у стола, — разрешите мне съездить в Москву. Хотя бы на несколько дней. Нужно устроить семейные дела.

— Что за семейные дела? — недоуменно переспросил советник.

— Да знаете, это сложно объяснять, — смущенно пробормотал Антон, но, увидев строгие вопрошающие глаза, выпалил: — Если не вернусь сейчас в Москву, могу потерять… будущую жену.

— Что значит потерять? Почему потерять?

Антон торопливо рассказал о том, что узнал от Елены, и о том, что письма его остаются без ответа, и о своих подозрениях в отношении интриг Юлии Викторовны. Когда он замолчал, Андрей Петрович сказал, что все это очень некстати, но обещал подумать.

Глава двадцать шестая

Прошло, однако, несколько дней, прежде чем Антону удалось снова поговорить с Андреем Петровичем: советник был занят. Но и приняв Антона, не выслушал его до конца.

— Повремените со своими семейными делами, — перебил он Антона, едва тот заговорил о поездке в Москву. — Надо подождать, чем кончится история с Линдбергом. Форин оффис требует от нас объяснений.

— Каких объяснений, Андрей Петрович?

— Хотят знать, откуда Москва получила сведения о его выступлениях. В газетах об этом не писалось, публичных заявлений он не делал, а «Правда» опубликовала большую и гневную статью, ссылаясь на сообщения из Лондона.

Позавчера английские газеты сообщили, что одиннадцать известных советских летчиков направили в «Правду» письмо, в котором резко критикуют как поведение Линдберга, приехавшего самозваным гостем в Москву, так и его вздорные утверждения о превосходящей силе люфтваффе, якобы способной разгромить военно-воздушные флоты Британии, Франции, СССР и Чехословакии, даже действующие вместе. Летчики зло высмеяли хлестаковское вранье Линдберга о том, что в Москве ему будто бы предложили командовать всей советской гражданской авиацией. Увидев это сообщение, Антон обрадовался: «чаепитие» в отеле «Маджестик», куда его привел Бест, принесло совершенно неожиданные полезные результаты.

— И вы хотите удовлетворить их любопытство?

Усталый и раздраженный советник — после Мюнхена он все дни выглядел не только усталым, но и больным — сердито посмотрел на Антона.

— В нашем деле многое не зависит от того, хотим мы или не хотим, — недовольно заметил он.

— И как же вы объясните? — уже обеспокоенно спросил Антон. — Сообщите, что один из сотрудников полпредства случайно оказался на «чаепитии», где Линдберг был почетным гостем?

— Сотрудники полпредства на таких «чаепитиях» случайно оказываются редко, — заметил Андрей Петрович. — И иногда это кончается тем, что их просят удалиться из страны.

Беспокойство, охватившее Антона, перешло в тревогу.

— Меня могут попросить из Англии?

— Могут, если очень захотят, — подтвердил советник.

— Ох, какой же я был дурак, что принял приглашение Беста! — воскликнул Антон виновато.

На хмуром лице Андрея Петровича появилась вдруг насмешливая, но добрая ухмылка.

— Не ругайте себя. Вы сделали правильно, что пошли, и вели себя правильно: свою страну надо защищать всегда и везде, за этим мы и присланы сюда.

— Но они же могут… действительно попросить меня из страны, — растерянно проговорил Антон, сбитый с толку неожиданной похвалой.

— Поэтому-то сейчас вам не надо пока уезжать. Они, — советник кивнул в сторону окна в парк, — расценят это как наше желание отослать домой человека, причастного к истории с Линдбергом, а мы не хотим этого.

— Простите меня, Андрей Петрович, я новичок в этих делах. Что же вы намерены делать?

Ухмылка на лице советника стала насмешливее и шире.

— Протестовать и, со своей стороны, требовать объяснений.

— Против чего, Андрей Петрович?

— Против того, что Линдбергу позволяют распространять ложь и клевету на наши воздушные силы. И требовать объяснений, кто и почему разрешил этому агенту нацистов подрывать веру населения в силу возможного союзника.