Сумерки жизни

НОЧЬ БЕЗ ЛЕКАРСТВА ПРОТИВ БЕССОННИЦЫ.

В четыре часа утра 11 июня 1918 года начало светать. Божественная тишина, в спящем отеле ни звука. Я вспомнил о тех ужасных страданиях, которые испытал от всяких средств против бессонницы (Paraldehyd, прописанный врачом в 1912 году одна рюмка ровно в восемь часов вечера гарантирует сон без сновидений; с восьми часов вечера до семи часов утра, как после прогулки в горы!), я вспомнил о безднах своей опасной, эксцентрической, непокорной, неумолимой, не знающей компромиссов жизни! Никто еще не дожил да своего шестидесятого года так, как я, не зная компромиссов и не сводя концов с концами!

Ужасный фанатик своего духа и своей души! «Ты должен идти всю свою жизнь по краю бездны, рискуя разбиться! А снизу подымаются ленивые испарения повседневности и спокойное, убивающее дух и тело равномерное удобство». В пять часов стало совсем светло. Кто-то прошел в клозет, слышно, как открылась дверь, как лилась вода. Тихо. В шесть часов я вышел, чтобы спастись от своего одиночества. Как будто я выкупался, освободился от грязи и ошибок! Долго ли еще?!

***

Замечательная, ужасная, дивная ночь. Она очищает, ставит на правильный путь. Окна открыты, идет дождь. Чудный, сырой воздух. Все сумасшествие моей жизни проходит передо мною, угнетает, освобождает меня. Любовь к природе побеждала сама собой все ужасные ошибки моей несчастной жизни. Ботанический сад в Вене, Парк Ратуши в Вене, заменяют сокровища этого непобедимого мира. Однажды после лета, проведенного в Ботаническом саду в Вене, многие дамы приходили к моим родителям узнать, в каком это курорте я так изумительно поправился! Ныне, шестидесяти лет от роду, я — по многим причинам кандидат на смерть — все же убежден, как и в былые времена, в том, что при помощи диетико-гигиенического сознания можно устроить себе в Венском Парке Ратуши более здоровое, более дешевое, более удобное летнее местопребывание, нежели в каком бы то ни было дорогом курорте. О, человек, привычка и предрассудок — это твои вечные враги здесь, на земле. Беги внутрь себя, к своему собственному, просветленному сознанию.

Семь часов утра; я все еще пью прекрасное австрийское вино. Воробьи страстно чирикают на старых, красно-коричневых кирпичных крышах. Моя душа светлеет. Я начинаю воспринимать жизнь объективно, вижу в ней неизбежную трагедию своего собственного я и вместе с тем комедию. Что же ты создаешь при всей твоей духовности, при всей твоей душе, при всем твоем понимании, при всем твоем лучшем, более правильном вкусе?!? Ничего, ничего, ничего! Совсем ничего.

САДЫ.

Как можно сравнивать Гофгартен в Иннсбруке или Народный сад в Вене с нашими двумя Парками Ратуши, где каждое дерево представляет собою искусство самой природы?!? Почему это находятся еще люди, которые восхищаются «искусством садов», в то время, как сама природа — лучшая «художница садов»?!? Клумбы с цветами — безвкусное преступление глупого человека! Природа, vita ipsa, руководит нами сама!

СОЗНАНИЕ.

Желать выйти замуж, быть обеспеченной, но зато принести в жертву всю свою, для него совершенно неведомую личность, — это преступная подлость. Удовлетворять «потребности» мужа, фотографическим снимком которого вы не можете быть ни в каком отношении, есть преступление перед ним и перед самой собою! Нет, перед ним! Нет, перед самой собою!

БЕСЕДА С ВОЗЛЮБЛЕННОЙ.

Разве ты когда-нибудь интересуешься тем, сколько стоит блюдо, которое ты себе заказываешь; думаешь — ли ты когда-нибудь о том, в состоянии ли я платить это?! Стыдись! Ты хочешь доказать другим, что у тебя хороший друг?!? Фу, стыдись, глупое, преступное дитя! Ты бы могла проявить свою человечность, нет, свое чувство приличия, гораздо в большей мере, если бы ты меня щадила, считалась бы со мной день и ночь! Щадить мужчину, которого любишь, должно стать задачей будущей женщины; до сих пор женская душа была ложно воспитана; проникнутая сознанием своего величия, она задерживала развитие мужчины, мешала ему! Она должна покорно подчиниться его могущим развиться стремлениям, и если, благодаря ее слабым силам, из этого ничего не выйдет, все же у нее будет время пойти в меланхолии, как героиня, своими особыми путями, которые давно уже молча — скрыто—громко, неотвратимо предъявляют свои требования, она сможет тогда уйти от «проклятия повседневной толпы!

Идущий одиноко окружен ореолом; ибо он надеется, что ему удастся привести на свой безусловно верный путь других, прежде всего своим примером. Но это никогда ему не удается.

ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ.

— Мэди, будь умницей, спичек в рот не бери, они ядовиты!

— М—, М—, дай!

— Мэди, ведь ты маму любишь!

Мэди думает: «Разве это сюда относится?»

— Мэди, мама будет огорчена, если ты не будешь послушной!

— М—, М—!

Она вырывает у нее изо рта спичку. Ребенок в недоумении.

ДОН-ЖУАН.