Сумерки жизни

— Он знает? Что он знает? О, вы ни за что не должны говорить ему… никогда, никогда, никогда! Он подумает… а для меня это было бы невыносимо, хотя мы больше не увидимся. И, пожалуйста, мистер Четвинд, не думайте, что я что-то сказала вам… я этого не говорила. Конечно, я чувствую его отсутствие… как и всякий другой.

Фелиция понемногу подвигалась к двери, желая скрыться. Старик следовал рядом с ней.

— Простите меня, дорогая, — заявил он, и улыбка скользнула по его губам. — Я был нескромен и сделал неверное замечание. Рейн такой славный, что мы все чувствуем его отсутствие… одинаково.

Она взглянула на него. Улыбка бледно отразилась в ее глазах. Через минуту она была на лестнице, мчась к себе в комнату, чтобы успокоиться.

Старик, предоставленный самому себе, раскрыл дверцу печки, пододвинул стул и протянул свои руки к огню.

— Луи Четвинд, — сказал он самому себе — ты ничто иное, как старый дурак.

Этот инцидент никогда ими больше не упоминался, но когда они после этого встречались, то всегда казалось, что они о нем думают. Вначале Фелиция робела, чувствовала, что краска заливает ее лицо, когда лучистые глаза старика устремляются на нее. Но ее невольное признание пробудило великую нежность в его сердце. Как бы там ни было, он всегда с грустью думал о возможности для Рейна жениться, хотя неоднократно уговаривал его это сделать. До сих пор он занимал первое место — или думал, занимает его что в данном случае одно и то же — среди привязанностей Рейна, и он не мог уступить этого места без боли. Да и не встречал он женщины, которая достойна бы была Рейна; в этом не было сомнения. Если бы он мог только подобрать для него равную ему жену, уступить это место было бы не так тяжело. Но Рейн будет сам выбирать. Это делают даже самые нежные сыновья… один из предрассудков, вытекающих из самого представления о подобных делах. Теперь признание Фелиции и его собственное отношение к ней внушили ему удачное решение этого щекотливого вопроса. Почему бы Рейну не жениться на Фелиции?

Он пытался выбросить из головы эти мысли, когда рассудок ученого говорил ему, что следует заняться разбором обвинительного приговора Кальвина против Сервета и перебрать ученые сочинения Безы. Но он успокаивал себя тем, что занят философским исследованием. Он раскладывал его на ряд силлогизмов. Молодые девушки не влюбляются в мужчину, если он не дает им для этого достаточного основания. Фелиция влюблена в Рейна. Следовательно, он дал для этого достаточное основание. Далее честный человек не дает подобных оснований девушке, если не любит ее. Рейн честный человек. Следовательно, он ее любит. А это было весьма утешительно; и не будь у него тревожной неуверенности в правильности его первой посылки, он уже не раз писал бы об этом Рейну. Невзирая, однако, на ложность этой посылки, он продолжал плести свою стариковскую романическую ткань, воображая Фелицию замужем за Рейном, и с великой радостью уступал ей свое первое место. Дело в том, что он хотел занимать второе место в сердцах обоих, что в согласии с простой арифметикой равносильно первому месту в сердце одного. И когда он все это окончательно скомбинировал в своем уме, он отверг ту мысль, которая предварительно мелькала у него в голове, и открыто выражал полное удовольствие по поводу своего такта и проницательности. Таким образом, расположение, которое он питал к Фелиции, развилось у него в более нежное чувство, присутствие которого она не могла не заметить, хотя и оставалась в полном неведении о его источнике.

Она выдерживала сильную борьбу с собой в последнее время. Если бы она могла надеяться когда-нибудь вновь встретиться с ним, страшная радость, удивительное смешение стыда и головокружительной надежды заставляли бы трепетать ее сердце. Но так как он навсегда исчез с ее пути, ее здоровый смысл, придя на помощь чувству стыда, старался сокрушить ее пустые фантазии. Их, однако, не легко было убить, особенно с тех пор, как она заметила, что между нею и отцом Рейна с каждым днем все крепнет дружба. Она с нетерпением ждала дня своего освобождения, когда ей можно будет поехать на Бермудские острова к своим дяде и тетке.

IV Где ручей впадает в реку

— Хотите прогуляться, мисс Гревс. Такое чудесное утро, — сказала фрау Шульц.

Фелиция собиралась продолжать обучение кройке под руководством миссис Степлтон, но довольно охотно согласилась. Она считала своей обязанностью быть любезной с фрау Шульц; тем не менее та все время оставалась для нее особенно антипатичной. Хотя она все еще морщилась от намеков госпожи Попеа и несколько свободных взглядов на жизнь фрейлейн Клинкгард, все же удавалось в каждой из них подметить нечто привлекательное. Но красное обветренное лицо фрау Шульц, ее грубые манеры и презрительная речь были ей противны. Она, однако, мило улыбалась, когда, сойдя вниз в мехом отделанных жакете, шляпе и муфте, встретила в сенях рядом с салоном фрау Шульц.

— Вам это будет полезно. Вы слишком много времени проводите дома, — заявила поучительным тоном последняя.