Сумерки зимы

— Да. Обнаружилось, что Чандлер мало того что свел за комиссионные Фреда Стейна с телекомпанией, так какое-то время назад он подкатывал и к Тревору Джефферсону. Ему пришло на ум написать книгу о единственных выживших. О людях, которые спаслись, когда остальные погибли.

Глаза Макэвоя нашли Триш Фарао. Руки сложены на груди, губа прикушена, но слушает внимательно — легким кивком она дала понять, что уразумела, к чему он клонит.

— Джефферсон выжил при пожаре, в котором сгорели его жена и дети, — продолжил Макэвой. — У самого даже крошечного ожога не было.

Он снова помолчал, выжидая, не задаст ли кто вопрос.

— И при чем тут Энжел Мартиндейл? — спросила Киркленд. Она все еще не пришла в себя после того, как увидела Хелен Тремберг в «Скорой помощи» с забинтованной рукой.

— Чандлер и с ней разговаривал. Она — единственная выжившая жертва убийцы, которого пресса окрестила Мясником-из-Бара. Он насиловал женщин в общественных туалетах. Вырезал свои инициалы на их причинных местах. А потом вспарывал. Энжел Мартиндейл выжила. Дала показания.

Макэвой снова посмотрел на Фарао. Начальница подбодрила его очередным кивком.

— Дафна Коттон в детстве пережила страшную трагедию. Всех ее родных боевики зарубили мачете. Покрошили на куски. В церкви. А она выжила. Единственная из всех.

Колин Рэй сел ровнее, выпрямился, демонстрируя внимание.

— Самосуд?

Макэвой покачал головой:

— Не укладывается. Насчет Джефферсона еще можно понять. Особенно если это он совершил поджог. Но Стейн? Дафна Коттон? Энжел Мартиндейл? Чем они-то провинились?

Макэвоя прервал скрип отворяющейся двери уборной. В зал паба вышел криминалист в белом комбинезоне и с голубой защитной маской на лице, в руках — поднос с пакетиками собранных улик. Он оглядел полицейских, сообразил, что выбрал крайне неудачный момент. Поставил поднос на ближайший стол. Глядя на Фарао, глуховато сказал сквозь маску:

— Отпечаток того же ботинка. — И, пятясь, вышел через боковую дверь, впустив ледяной воздух и уличный шум.

— Отпечаток? — Макэвой удивленно смотрел на Фарао.

— Простите, сержант. — Голос Триш так и сочился сарказмом. — Виновата. Не поделилась с вами этим фрагментом. Надеюсь, вы сможете меня извинить, я не нарочно. Просто как руководитель следствия я предпочла оставить эти сведения при себе. Обидно, правда?

— Значит, это был он, так? Парень, что расправился с Дафной?

Фарао кивнула:

— Похоже на то.

— Получается, ты дважды его видел, — подал голос Нильсен.

— Да, — смиренно согласился Макэвой.

— Это был тот же мужик? Ну, то есть та же комплекция? Телосложение? Глаза голубые? — Нильсен вдруг ухмыльнулся: — Он снова плакал?

Макэвой даже порадовался, что Нильсен запомнил его описание. Хоть кто-то слушал его.

— Вне всякого сомнения. Глаза я видел лишь мельком, но они те же. Голубые. Покрасневшие. И влажные, словно он плакал.

— И жертва готова это подтвердить?

— Да. Было сложно добиться от нее чего-то вразумительного, но описание совпадает. Он действительно плакал. Сидел над нею целую вечность, спустив штаны и занеся нож, и вовсю хлюпал носом.

— В бюджете хватит денег на составление профиля? — спросил Колин Рэй у Фарао.

Та без раздумий кивнула.

Вопреки случившемуся Макэвой чувствовал себя приподнято. Прямо на глазах они превращались в команду профессионалов. Со всех сторон уже сыпались вопросы. Догадки. Фарао наконец вышла из-за стойки и мягким движением подтолкнула Киркленд и Нильсена поближе к старшим по званию.

— Кем бы ни был этот выродок, спонтанно он не действует, — принялась она рассуждать. — Ясно как божий день, что у него все хорошо продумано. Взвешено. Кто-то сильно одержим чудесными спасениями, и нам предстоит выяснить, какого рожна этот «кто-то» возомнил, будто имеет право перечеркнуть их.

Макэвой оторвался от игрального автомата и взял стул. Полицейские расселись неровным кружком, и с каждым прозвучавшим словом Макэвой чувствовал себя все более вовлеченным в этот круг. Именно так он и представлял себе будущее, хлопоча о переводе в уголовный отдел.

— Но как узнать, где он совершит новое нападение? — спросила Софи. — Как, черт возьми, найти единственного выжившего?

Колин Рэй, что-то шептавший на ухо Шер Арчер, внезапно откинулся на стуле, словно получив толчок в грудь:

— Этот Чандлер. Что там у него по сценарию?

Макэвой обдумал, как лучше представить промаринованного в алкоголе писателя.

— Типичный журналюга. Блюдет свой интерес. Всего не говорит. Недоволен жизнью, алкоголик одноногий.

— По всему выходит, что он — звено в цепи, — сказал Рэй.

— Вы же не предполагаете, что Чандлер и вправду способен…

— Возьми с полки пирожок, — ухмыльнулся Рэй.

— Нет, я тоже вижу связь, но если вы считаете, что он физически способен совершить что-то подобное… Исключено! — Подобная мысль была до того нелепа, что Макэвой сорвался на крик.

— Послушай, дружок. Я знавал ребят чуть повыше долбаной табуретки, которые могли завалить здорового качка, когда у них кровь вскипала. Нечего стыдиться, если хиляк намял тебе бока…

Макэвой невольно приподнялся на стуле:

— По-твоему, только это меня и заботит?