Сумка со смертью

– Не обижайся, Алеша, ты же один, без бабы приехал, вот я и подумала… А почему бы нет, ну, правда? Как увидела тебя, спина окоченела, а в груди так горячо стало, что еле выдержала… Я ведь так часто тебя вспоминала… А последнее время чуть не каждый день, словно чувствовала, что ты приедешь… Подлец ты, Алеша, уехал тогда, бросил меня…

– Я поступать уехал, Варвара… – Он неуютно чувствовал себя рядом с этой обнаженной женщиной. Поднялся, отыскал сигареты, закурил.

– Ага, как о свадьбе заговорила, так сразу уехал…

– Не сразу, Варвара… – В душе назревал глухой протест. Вот какого она сюда явилась, разбередила душу? Все прошло как с яблонь дым, не возвращаются к былым возлюбленным! – Ты же демонстративно со мной разругалась, помнишь? Еще и родичам моим какую-то фигню обо мне наговорила – мол, я наркоман, скрытый пьяница, путаюсь со всеми девками подряд. Мать реально поверила, ей плохо стало. А ты в тот же день на дискотеке с Петькой Шапкиным танцевала, а потом шарахалась с ним всю ночь…

– Не было у нас с ним ничего, Алеша… Это я перед тобой выделывалась, чтобы разозлить тебя… Петька потом еще месяц за мной увивался, а я ни в какую, гнала его. Но ты уже уехал…

– Ладно, Варвара, кто старое помянет…

– А почему ты шепчешь-то, Лешенька? – Она оторвалась от него, поводила носом. – Кто-то есть в доме?

– Да бог с тобой, кто тут может быть? Видишь же, один сплю… У Палыча дом рядом, не хочу, чтобы он услышал. Выйдет на крыльцо покурить, услышит, как мы с тобой переругиваемся, как будто двадцать лет назад не наругались…

– Да, Алеша, в самом деле, зачем нам ругаться? – томно вздохнула Варвара. Опять насторожилась: – Зачем ему ночью курить выходить?

– Откуда я знаю? Бессонница у человека…

– Странный ты стал, Алешенька. Словно и не рад меня видеть…

– Варвара, ты как вообще тут оказалась? У тебя же, типа, муж, я его видел. Достойнейший мужчина, хоть и ниже тебя на голову. Вы же с ним живете? Сбежала ко мне из супружеского ложа?

– Только не позорь меня, пожалуйста… Всю жизнь мечусь, жила с богачом без всякой любви, помер он, а меня всего состояния лишили, осталась ни с чем… Вернулась, теперь то с одним, то с другим… Аркаша хороший, тихий, не спорит со мной, правда, и нет у него ничего, кроме старой машины, гол как сокол… Не люблю я его, Алеша, раздражает, бесит своим спокойствием, и в постели он не ахти какой боец, но ведь надо с кем-то жить, а то совсем скоро старой стану… Вот и сегодня – уснул он, к стене отвернулся, пушкой не разбудишь… Лежу, в потолок смотрю, не могу…

– Хочется чего-то, не связанного со словами «дом», «семья» и «совесть»? – съязвил Алексей.

– Издевайся, Лешенька, издевайся… А правда, столько всего накопилось… Тихо встала, оделась. Хорошо, что ты замок на калитку не поставил. Я ведь в дверь сначала стучалась, ты не открывал, спал как сурок. Пошла вдоль дома, по храпу тебя нашла. Ты храпишь, как носорог…

Он в собственном доме чувствовал себя каким-то заложником. Выкурил сигарету, за ней вторую. Примостился на край кровати. Варвара обвилась вокруг него, снова заработала ласковыми пальчиками и грустно проговорила:

– Не рад ты мне. Совсем забыл и не рад. Признайся, Леша, встретил ту самую?

– Которую?

– Ну, ты понял. Единственную.

– Нет еще.

– Серьезно? – Она приподнялась, с интересом посмотрела ему в глаза. – Ну, тогда ладно, значит, у меня еще есть надежда…

– Прости, Варвара. – Было трудно решиться, но он решился. – Прости, ради бога, но зря ты это затеяла. И себе разбередила душу, и мне. Прошло у нас все, много лет назад прошло, и не может вернуться. Не смогу я себя заставить. И ты это тоже понимаешь, просто порыв у тебя, тоска ваша бабская. Не гробь жизнь себе и своему мужику, хорошо? Возвращайся к нему, дай бог, чтобы он ничего не узнал. Будь ласковой с ним, глядишь, слюбится. Без обид, да, Варюша? И никакая ты больше не Кружилина, ты Брандберг, мне сказали. Клевая, кстати, фамилия…

Она вздыхала, пускала слезу, долго молчала, гладя ему колени. А он все больше нервничал – Рита наверху, а если проснется, услышит голоса, подозрительный скрип, начнет паниковать, снова что-то уронит? Или в бега сдуру кинется, учиняя немыслимый грохот? Нельзя, чтобы Варвара ее увидела. Как бы ни божилась, все равно насплетничает деревенским кумушкам. Даже сам факт, что в доме у Воронича скрывается посторонний, крайне нежелательно обнародовать.

Варвара обвилась вокруг него, полежала, повздыхала, потом со вздохом взъерошила ему волосы и поднялась. Он слышал, как она натягивает сарафан.

– Ну, иногда хоть можно? – глухо спросила она, наклоняясь над ним. – На минутку забежать, посмотреть на тебя, поцеловать…

– Не знаю, – буркнул он. – Ладно.

– Хорошо. – Она чмокнула его в макушку, испустила вздох, исполненный страданий, и удалилась через дверь.

– Ага, встретишь с вами, пожалуй, ту самую… – проворчал Алексей, поднимая голову.