Сумма против язычников. Книга I

Самый большой систематический труд Аквината, Сумма теологии, остался незавершенным (третья часть дописана до четвертого артикула девяностого вопроса). Но за 49 лет жизни он написал фантастически много. Его работоспособность превосходит всякое вероятие. Помимо трех систематических трудов, Фома оставил множество комментариев к отдельным книгам и посланиям Ветхого и Нового Завета, к литургическим текстам, к богословским[13] и философским[14] сочинениям. Важную часть его наследия составляют Quaestiones disputatae — обсуждения наиболее трудных вопросов, поднимавшихся на университетских занятиях и в ученых диспутах. Если в Суммах Фома ставил перед собой задачи систематические и дидактические: изложить определенную область знаний в последовательной взаимосвязи и наилучшим для усвоения образом, то в Quaestiones disputatae на первом плане сам процесс размышления и напряженный поиск истины. Важнейшие Вопросы объединены в тематические сборники: De ente et essentia-О бытии и сущности (Париж, 1252–53), De veritate — Об истине (Париж, 1256–59), De potentia — О силе (Рим, 1265–66), De malo — О зле (Рим, 1266–67), De anima — О душе (Париж, 1269), De quolibet — разные вопросы (1256–72). Помимо этого Фома оставил множество специальных богословских и полемических трактатов, проповедей, писем и стихотворений.

Широта эрудиции и интересов Аквината необычайно велика. Едва ли есть какая-либо область знания, которую он оставил бы без внимания, походя в этом на Аристотеля. Как богослов и философ, он всю жизнь исследовал Писание и Аристотеля, занимаясь экзегетикой, логикой и физикой. Ученик Альберта Великого, он живо интересовался естественными науками и новейшими эмпирическими сведениями. Судя по комментариям к Боэцию, он основательно занимался математикой. Как граф д’Аквино, он всегда был в курсе современной европейской политики, а в политике религиозной и церковной сам активно участвовал. Он изучал иудаизм и ислам, штудировал арабских аристотеликов и лично дискутировал с ними. Он серьезно интересовался астрономией и архитектурой, музыкой и зоологией, природой языка и строением веществ.

* * *

Фома Аквинский, по признанию многих, первый самостоятельный философ христианского Запада.[15]

Он положил начало традиции, в которой укоренена философия Нового времени: мысль Декарта и Лейбница следует путями, которые проложил Аквинат.[16] На первый взгляд, это не вполне согласуется с уничижительным определением места философии как служанки богословия, ancilla theologiae. Но не следует забывать, что Средние века понимали служение иначе, чем мы. Добровольное подчинение более высокому не унижает, а возвышает; так служба достойному сеньору сообщает вассалу более высокое достоинство. О соотношении чисто богословского и собственно философского содержания в его трудах написано достаточно.[17] Ответ на вопрос, нужно ли и как именно различать в рассуждениях Фомы теологию и рациональную философию, слишком зависит от позиции исследователя и от понимания смысла и задач обеих дисциплин. Сам Аквинат различал их как два разнонаправленных и взаимно-дополнительных пути познания: богословие идет сверху вниз, от Откровения к опыту, философия снизу вверх, от ощущений к богопознанию. Одно можно сказать с большой долей уверенности: философскую независимость дало Фоме именно то обстоятельство, что он был в первую очередь богослов и сознавал себя таковым. Чтобы решиться принять всерьез аристотелевскую философию, как это сделал Аквинат, нужно было принять и глубоко осмыслить истину, сообщенную в Откровении: что мир — творение Божье. Для традиционного богословия до XIII века Аристотель, с его посюсторонностью и эмпиризмом, был в лучшем случае профаном, в худшем — прямой противоположностью правоверному христианскому мыслителю. И вообще, для религиозного сознания той эпохи, с его исключительным спиритуализмом, как философ был приемлем Платон, а вслед за ним платоники, как Плотин и Прокл, или платонизирующие богословы, как Августин, Дионисий Ареопагит или Бонавентура.