Сумма против язычников. Книга I

Далее. Когда нечто познается или желается совершенным образом, оно познается или желается во всей своей силе. А цель — это сила; не только потому, что она сама по себе желанна, но и потому, что ради неё становятся желанными другие [вещи]. Следовательно, тот, кто совершенно желает [достичь] цели, желает и того, и другого: [её саму и других вещей — как средств её достижения]. Нельзя предположить такого действия Божьей воли, которым Бог желал бы себя, но не совершенно: ибо в Боге нет ничего несовершенного. Значит, любым актом, которым Бог желает себя, он желает себя абсолютно, а тем самым — и других [вещей] ради себя. [И наоборот:] других, [отличных] от себя [вещей] он хочет лишь постольку, поскольку хочет себя. Таким образом, приходится признать, что себя и других Бог хочет не разными актами воли, а одним и тем же актом.

К тому же. Как явствует из вышеизложенного, в действии познавательной способности дискурс возникает оттого, что мы отдельно познаем начала, а затем делаем из них выводы. Если бы мы видели выводы уже в самих началах, и, узнавая начала, [тем самым сразу знали бы всё, что из них следует], дискурса бы не было, как нет его, когда мы видим что-то в зеркале.[360] Как в теоретических [занятиях] начала относятся к выводам, так в практических [делах], связанных со стремлением и деланием, цели относятся к [средствам], которые [важны для нас] ради целей. Ибо как мы познаем выводы из начал, так из цели происходит стремление к [вещам, ведущим] к цели и делание [этих вещей].[361] Значит, если кто-то отдельно хочет цели, и отдельно — [средств, ведущих к достижению] этой цели, в его воле будет присутствовать своего рода дискурс. Но в Боге этого быть не может, ибо он — за пределами всякого движения (1, 13). Таким образом, приходится признать, что Бог хочет себя и других [вещей] вместе, одним и тем же актом воли.

И ещё. Поскольку Бог хочет себя всегда, постольку, если допустить, что он хочет себя и других разными актами воли, в нём будут одновременно [совершаться] два волевых акта. Но это невозможно: ибо не могут совершаться одновременно два действия одной простой способности.

Кроме того. Во всяком волевом акте то, чего хотят, относится к тому, кто хочет, как двигатель к движимому [предмету]. Следовательно, если действие Божьей воли, которым он хочет других вещей, будет отличаться от той воли, которой Бог хочет себя, то нечто другое, помимо Бога, будет приводить Божью волю в движение. А это невозможно.

Далее. Хотеть для Бога — то же, что быть, как показано (1, 73). Но бытие у Бога только одно. Значит, и воля только одна.

И ещё. Богу подобает хотеть, поскольку он разумен. Следовательно, подобно тому, как он познаёт себя и другие [вещи] одним действием, поскольку его сущность — прообраз всех [вещей]; так же одним актом он хочет себя и другие [вещи], поскольку его благость — суть всякой благости.

Глава 77. О том, что множество объектов Божьей воли не противоречит Божьей простоте

Из этого следует, что множество желанных [вещей] не противоречит единству и простоте Божьей субстанции.

В самом деле: действия различаются по своим объектам. Значит, если бы множество объектов Божьей воли производили в самом Боге какую-либо множественность, то действие его воли было бы уже не одно. Но это противоречит доказанному выше (1, 76).

И ещё. Доказано, что Бог хочет другие [вещи] постольку, поскольку хочет собственную благость (1,75). Значит, всякая [вещь] в такой степени соответствует его воле, в какой она объемлется его благостью. Но в благости Божией все [вещи] суть одно; все они существуют в Боге согласно его способу бытия, а именно: «материальные нематериально и многие объединённо»,[362] как было показано выше (1, 58). Значит, приходится признать, что множество объектов воли не умножают божественную субстанцию.

Кроме того. Божий ум и воля равно просты: ибо и тот, и другая тождественны Божьей субстанции, как доказано (1,45.73). Но множество мыслимых [Богом объектов] не делают Божью сущность множественной или Божий ум сложным. Так же и множество объектов воли не вносят в Божью сущность ни множественности, ни различия, а в Божью волю — сложности.

Далее. Между познанием и стремлением есть разница: познание совершается благодаря тому, что познаваемое некоторым образом находится в познающем. Со стремлением же дело обстоит наоборот: стремление переносится на свой предмет, которого ищет стремящийся, или на котором он успокаивается. Вот почему добро и зло, как относящиеся к стремлению, находятся в вещах, а истина и ложь, как относящиеся к познанию, — в познающем уме; об этом говорит и Философ в шестой книге Метафизики.[363] А то, что [простая вещь] соотносится со многими, не противоречит её простоте:[364] ведь и единица — начало многих чисел. Значит, множество объектов Божьей воли не противоречит простоте Бога.