Сумма теологии. Том IV

Таким образом, если мы сопоставим умственные и чувственные удовольствия с точки зрения их получения от самих действий, например, при чувственном и умственном познании, то, безусловно, умственные удовольствия намного превзойдут чувственные. В самом деле, человек получает намного больше удовольствия при познании чего-то путем осмысления, нежели ощущения. Это связано с тем, что умственное познание более совершенно и более познаваемо, поскольку ум отражается в собственном акте куда отчетливей, чем это делает чувство. Кроме того, умственное познание и более любимо, поскольку никто не предпочтет свое телесное зрение умственному видению, которого, по словам Августина, нет у животных и дураков[539].

Вообще, если сопоставлять интеллигибельные духовные удовольствия с чувственными телесными удовольствиями в целом, то в собственном смысле слова духовные удовольствия сильнее. Это может быть явлено путем рассмотрения трех необходимых для удовольствия вещей, а именно привносимого в соединение блага, того, с чем оно соединяется, и самого соединения. Итак, духовное благо и больше, и любимей телесного, доказательством чему служит тот факт, что люди склонны скорее воздержаться от самых больших телесных удовольствий, чем лишиться чести, которая является умственным благом. Точно также и умственная способность является более возвышенной и знаемой, нежели чувственная способность. То же можно сказать и об [умственном] соединении, которое глубже, совершеннее и прочнее [телесного]. Оно глубже постольку, поскольку чувства останавливаются на внешних акциденциях вещи, в то время как ум проникает в ее сущность, ибо объектом ума является «какова вещь суть». Оно совершенней постольку, поскольку соединение чувственного с чувством подразумевает движение, т. е. несовершенное действие, по каковой причине чувственные удовольствия не воспринимаются сразу, но так, что пока одна их часть завершается, другая еще только ожидается, что очевидно на примере удовольствий, связанных с трапезой или соитием, тогда как умопостигаемые вещи неподвижны и, следовательно, удовольствия такого рода воспринимаются сразу. Оно прочнее постольку, поскольку объекты телесных удовольствий преходящи и быстротечны, тогда как духовные блага непреходящи.

С другой стороны, в отношении нас телесные удовольствия гораздо неистовей, и причин на то три. Первая из них та, что чувственные вещи нам более известны, чем умопостигаемые. Вторая – та, что чувственные удовольствия, будучи страстями чувственного пожелания, сопровождаются некоторыми телесными изменениями, в то время как при духовных удовольствиях этого не происходит, за исключением тех случаев, когда высшее желание побуждает [к действию] более низкое. Третья – та, что к телесным удовольствиям стремятся ради противопоставления их порождающим страдания телесным недугам. Поэтому телесные удовольствия, из-за сопутствующих им страданий, ощущаются острее и, следовательно, бывают более желанными, чем духовные удовольствия, у которых нет никаких противоположных им страданий, о чем будет сказано ниже (35, 5).

Ответ на возражение 1. К телесным удовольствиям тянутся сильнее постольку, поскольку чувственные блага более известны и более общи, а еще потому, что люди нуждаются в удовольствиях ради избавления от многих видов горя и страданий, и так как многие, не будучи добродетельными, не могут достигнуть духовных удовольствий, то они вынуждены тянуться к удовольствиям тела.

Ответ на возражение 2. Телесные изменения происходят преимущественно вследствие телесных удовольствий постольку, поскольку последние суть страсти чувственного пожелания.

Ответ на возражение 3. Телесные удовольствия возникают в чувственной способности, которая управляется разумом, и потому они должны смягчаться и сдерживаться разумом. А духовные удовольствия находятся в уме, который управляется самим собой, и потому они сами по себе сдержанны и мягки.

Раздел 6. Являются ли удовольствия от осязания более сильными, чем удовольствия, связанные с другими чувствами?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что удовольствия от осязания не сильнее, чем удовольствия, предоставляемые другими чувствами. Ведь высшими удовольствиями, похоже, надлежит считать те, без которых не может быть никаких радостей. Но таковы удовольствия, предоставляемые зрением, поскольку, как говорил Товия, нет радости тому, кто сидит во тьме и не видит света небес. Следовательно, самые сильные чувственные удовольствия предоставляются зрением.

Возражение 2. Далее, как говорит Философ, «более всего ценится то, что любимо»[540]. Но «из чувств больше всего ценят зрительное восприятие»[541]. Следовательно, похоже на то, что самые сильные удовольствия предоставляются зрением.