Сумрачная дама

За время ожидания Доминик успел набросать портреты солдат, с которыми служил. Рисовал он на обрывках выброшенных телеграмм, обертках от еды и вообще на всем, что подворачивалось под руку. Поймав Доминика за рисованием быстрого наброска того, как он моет из ржавого крана свою фляжку, Пол наконец-то согласился для него позировать.

«Только ради всего святого, никому ни слова, – сказал Пол, и Доминик рассмеялся. – Никогда не хотел быть моделью». Эта подначка выразила некое принятие, и позволила Доминику дозу легкомыслия, которого ему так не хватало, чтобы жить дальше. Ждать дальше. Рисовать дальше.

За несколько дней в лагере собралась небольшая толпа американских и британских журналистов. Никого не спрашивая, они расхаживали в относительной безопасности, будто падальщики, следящие за умирающим зверем. Им не удалось получить транспорт, чтобы попасть на фронт, и все заметно огорчились, когда Пол и Доминик прибыли со всего одним грузовиком. Места для всех там не было, поэтому солдаты и журналисты продолжили ждать и следить за последствиями битвы. Но теперь, когда на границе лагеря выстроилась колонна грузовиков, возможно, они смогут наконец-то двинуться в путь.

Доминик переступил с одной ноги на другую. Он стоял в карауле, и от громоздкой тяжелой винтовки ныло плечо. Больной дух отражался на больных ногах. Тут коммандер кивнул Доминику.

– Вы уже заждались. – Он повел головой в сторону грузовиков. – Поехали.

Полу поручили вести машину лейтенанта-коммандера Стаута, на борту которой большими буквами было написано «Военная полиция» – она была головной. Доминика затолкали в кузов следующей, к уже сидящим там солдатам. Они подвинулись, освобождая для него место. Нескольким пришлось повиснуть на кузове снаружи. Доминик подвинулся, чтобы освободить пространство для кого-нибудь еще, и столкнулся с забившимся в угол низкорослым солдатиком.

– Извини, – автоматически сказал он и поднял взгляд.

К его удивлению, из-под каски на него взирало худое женское лицо. Девушка неловко сидела на корточках и огромными глазами смотрела на набившуюся в кузов толпу вооруженных мужчин, но в ее глазах был огонь, предупреждавший, что обижать ее, пожалуй, не стоит.

– На что пялишься? – спросила она с сильным бруклинским акцентом.

– Простите, мисс. – Доминик почувствовал, что краснеет. – Я не знал…

Она жестом заставила его замолчать.

– Джози Гарретт, «Нью-Йорк Таймс».

Доминик широко раскрыл глаза:

– Вы репортер?

– Ага. Несколько недель бегаю за Стаутом и его людьми. За транспорт на фронт вы ему спасибо скажите.

Двигатель машины с шумом завелся, и Доминика качнуло знакомым движением заднего хода и разворота. Джози вытянула руку и ухватилась за борт, чтобы не упасть. Доминик почувствовал прилив жалости и покрепче взялся за оружие.

– Ну так какие новости? – спросил он.

Из-под армейской шинели, которая была велика ей на несколько размеров, Джози достала маленький стенографический блокнот.

– Ну, могу сказать, что в Брюгге украли скульптуру Микеланджело.

Услышать имя Микеланджело в разговоре о военном задании Доминику казалось так же нелепо, как и увидеть в кузове армейского грузовика крошечную фигурку его собеседницы.

– Они украли Микеланджело? – Доминик раскрыл рот. Но если нацисты бровью не вели, уничтожая миллионы ни в чем не повинных людей, то они, наверное, бровью не поведут и воруя знаменитое произведение искусства.

Джози кивнула, копаясь в записях.

– И еще массу всякого почти из всех европейских стран. Они даже украли в Польше Леонардо да Винчи и Рафаэля. Они говорят своим, что союзники нанимают еврейских искусствоведов, чтобы красть все, что представляет художественную ценность. Их послушать – так мы увозим все это в США, в частные коллекции. Врут, конечно. Весь смысл миссии «Людей памятников» – в том, чтобы вернуть произведения их законным владельцам в Европе. Мы с собой ничего не забираем.

Доминик покачал головой.

– Я понятия не имел. И что же они ищут в Ахене?

Она махнула рукой в сторону головного грузовика, как будто лейтенанта-коммандера Стаута на пассажирском сидении рядом с Полом можно было разглядеть с их места.

– Ну, теперь, когда побоище позади, он надеется, что хоть в церкви что-то осталось. Тут была столица Священной Римской Империи. Но мы не знаем, сохранилось ли там еще хоть что-то. – Джози пожала плечами. – Мы знаем только, что они заберут все, что смогут. Другие команды «Людей памятников» тоже пытаются сохранять искусство. – Она еще раз полистала блокнот. – Они работают по всей Франции и Италии. Обкладывают мешками с песком Понте-Веккьо во Флоренции. Об этом писал мой коллега в начале недели.

– По-моему, пустая трата времени, – высказался солдат, сидящий напротив. – Защищать памятники – не наше дело. Мы должны собирать то, что осталось, и отвозить все, что можем, в безопасные места. А здания защищать бессмысленно.

– Бессмысленно или не бессмысленно – планы именно такие, – сказала Джози. – Союзники еще и составили по аэроснимкам подробные карты для защиты других памятников.