Сумрачная душа

Он поднял фонарь. Горевшая внутри сальная свеча почти не давала света, однако слуга пристально вглядывался в гостей.

Он все еще молчал, и тогда молодой дворянин, не слезая с коня, проговорил:

– Эй, милейший, доложи-ка своему господину, что у ворот замка находится путник со своим слугой.

– Господин граф ждет вас! – провозгласил привратник и скрылся за калиткой.

– Господин граф! – повторил со значением Петер и взглянул на своего господина. – Что я вам говорил? Это тот самый старый граф, что держит в страхе всю округу!

– Не болтай лишнего! – отмахнулся хозяин и хотел было спешиться, чтобы войти в калитку, но тут раздался страшный скрип, и створки ворот широко распахнулись.

– Заезжайте, господин! – воскликнул привратник, угодливо согнувшись. – Господин граф ждет!

Дворянин въехал во двор, следом за ним вошел Петер, ведя своего коня под уздцы. Привратник затворил за ними ворота и заложил их здоровенным засовом.

Замковый двор был под стать остальному: такой же заброшенный, заросший сорняками. Казалось, по нему давно уже никто не ходил.

Молодой дворянин остановился возле каменных ступеней, ведущих к двери во внутренние покои. Привратник, который, по-видимому, выполнял в этом замке самые разные обязанности, опередил его и отворил высокие двери. Отступив в сторону, он важно проговорил:

– Пожалуйте в покои!

– Распорядись, чтобы наших коней расседлали и накормили! – бросил гость. – И чтобы о моем слуге позаботились!

– Не извольте беспокоиться! – ответил графский слуга с поклоном.

– А я все же опасаюсь, молодой господин, – зашептал Петер. – Как бы чего не вышло! Уж лучше я буду при вас, чтобы защитить вашу милость в случае чего!

– Не болтай ерунды! – оборвал его хозяин. – Нечего тебе делать в господских покоях! Иди с этим малым в людскую, там тебя накормят и устроят на ночлег!

– Ох, опасаюсь я, – промолвил Петер, но не посмел ослушаться и зашагал за привратником. Хозяин же вошел в открытую дверь, за которой оказался просторный зал с высокими сводами.

В глубине зала пылал камин, однако он почти не согревал огромное помещение. Из-за толстых каменных стен в зале было, пожалуй, холоднее, чем на улице.

Молодой дворянин задержался на пороге, оглядываясь.

Как и весь замок, этот зал носил на себе печать упадка и запустения.

Когда-то, должно быть, он знавал лучшие времена, под этими сводами собирались многолюдные сборища, вино лилось рекой. От тех времен остались ковры и шкуры на полу, гобелены на стенах. Но все это было вытертое и прорванное, ковры местами прожжены, гобелены изодраны в клочья. Даже каменные плиты пола были выщерблены и расколоты.

Возле пылающего камина стояло массивное кресло с высокой резной спинкой. В нем кто-то сидел, но поскольку кресло было обращено к огню, гость не мог видеть этого человека, только костлявую тощую руку, обтянутую потертым бархатом, которая неподвижно лежала на подлокотнике кресла.

– Приветствую вас, господин мой! – проговорил молодой гость в спинку кресла, как подобает в таких случаях воспитанному человеку. – Приветствую и сердечно благодарю за гостеприимство, какое вы оказали бедному путнику!

Послышалось хриплое, натужное дыхание, ножки кресла заскрежетали по каменному полу, и кресло развернулось, так что гость смог наконец разглядеть гостеприимного хозяина.

Хозяин замка был стар. Он был более стар, чем самые старые люди, которых доводилось встречать молодому дворянину. Казалось, ему столько же лет, сколько самому этому полуразрушенному замку. Хозяин был облачен в поношенную и выцветшую одежду, некогда сшитую из дорогого бархата и отороченную куньим мехом, но давно уже утратившую и прежний цвет, и прежний достойный вид. Из рукавов одеяния торчали руки, тощие и кривые, как ветки высохшего дерева. Голова, обтянутая сухой, как пергамент, кожей, более напоминала голый череп вроде того, что гость видел на картине в приходской церкви.

В довершение ко всему в багровых отсветах пламени, которые отбрасывал камин, гость разглядел мертвые, слепые, подернутые белесой пленкой глаза хозяина.

В первый момент молодому дворянину показалось, что в хозяине замка не осталось никаких признаков жизни, но тот разрушил это впечатление, пошевелившись, и тихим, словно шелестящим, голосом проговорил:

– Приветствую тебя, Конрад, барон фон Брасс унд Воринг! Рад оказать тебе посильное гостеприимство, хотя, видит Бог, жилище мое бедно и стол мой скуден.

– Откуда, господин мой, вы узнали мое имя? – изумленно воскликнул гость, невольно отступив на шаг. – И как вы узнали меня, если Всевышний лишил вас зрения?

– Я так давно не вижу солнечного света, – ответил хозяин, – так давно, что научился видеть внутренним взором. А что до того, как я узнал твое имя – так о нем говорит герб на твоей одежде. Кроме того, знакомый священник сообщил мне о твоем возможном приходе.

Объяснение звучало несколько неправдоподобно, однако Конрад решил, что задавать гостеприимному хозяину новые вопросы будет невежливо.

Тем временем хозяин замка хлопнул в ладоши.