Сумрачный дар

Абстрагировавшись от страха и боли, как учил отец на уроках фехтования, Дайм сосредоточился не на самом огненном шаре, а на том, кто им управлял. И увидел ее! Управляющую нить. Тончайшую, мерцающую нить, натянутую между шаром и Светлейшим. Была бы шпага, проблемы бы уже не было. Но без оружия… Ладно, надо всего лишь оказаться между шаром и Светлейшим, дел-то!

Но шар опять издевался. Упорно загонял Дайма в угол, не позволяя приблизиться к управляющей нити, и еще ускорялся…

Не поддаваться. Не бояться. Двигаться быстрее и думать, думать. Что может остановить огонь? Где взять воду?

Но ни вазы с цветами, ни кувшина с водой в гостиной не было! Только мебель, горшки с цветами и драгоценные магические книги в шкафах. А огонь приближался, оставляя все меньше пространства для маневра.

Что ж, книги – тоже оружие, особенно драгоценные. Шиса с два Светлейший пожертвует своей библиотекой!

Разбив стекло в ближайшем шкафу – разумеется, запертом! – Дайм не глядя схватил фолиант и швырнул в приближающийся шар.

Тот подскочил, пропуская книгу под собой, и словно растерялся. Окрыленный успехом, Дайм швырнул вторую книгу, затем третью. Шар метался, шипел и плевался, но книги не жег. Схватив сразу два фолианта, Дайм метнул их один за другим – первый в сам шар, а второй – туда, где должна была оказаться мерцающая паутинка…

Шар с треском вспыхнул и погас, испустив печальную струйку дыма.

– Неплохо, неплохо, – кивнул Светлейший.

Так, словно проверка закончилась, и можно расслабиться, отвлечься…

Дайм отвлекся ровно на мгновение: хоть немного залечить кровящие ладони, но при этом расслабил плечи и всем своим видом показал, что неимоверно устал и свалится прямо здесь. Вряд ли Светлейший поведется на такую простую уловку, но вдруг?

Светлейший лишь хмыкнул и захрустел следующими орешками. А упавшие на пол фолианты зашелестели страницами и взмыли в воздух. Пять ястребов, поблескивая лиловым оперением, закружили под потолком. Мгновенье, и твердые клювы нацелились на Дайма…

Инстинктивно Дайм вскинул руки, даже не успев подумать – чем же он собирается отражать атаку. Хотя нет, он уже знал! Лиловое оперение – значит, ментальная магия. Иллюзия!

Пять снежков – остро белых, твердых и холодных – образовались в ладонях. Воспоминание, всего лишь воспоминание о последнем снежном бое с братом…

Ни один из ястребов не успел долететь. Касание, вспышка – и, трепеща страницами, книга падает на пол. Одна, вторая… Но не успел пятый фолиант коснуться ковра, как сквозь распахнувшееся окно в гостиную влетел снежный вихрь. Закружился, обжег, тысячью лезвий рассек незащищенную кожу рук и лица, располосовал одежду, выморозил дыхание. Струйки крови из ран тут же застыли сосульками, ресницы покрылись инеем и слиплись.

Дайм не успел ровным счетом ничего, даже удивиться: так нечестно! У него не было ни единого шанса! Зачем?!.. Глупость какая, замораживать его посреди гостиной…

Он уже не чувствовал ни рук, ни ног, лишь проникающий все глубже лед – к самому сердцу. И не мог ничего сделать, даже вдохнуть замерзший воздух. В голове не осталось ни одной мысли, только боль и страх, и на самом донышке упрямство. Он – не бабочка, чтобы бессмысленно сдохнуть! Он – светлый шер, а не насекомое, и Светлой Райне есть до него дело!..

На миг ему показалось, что кто-то ласково погладил его по голове – кто-то огромный, похожий на сгусток мрака… Смерть? За ним пришел Темный Хисс? Нет, не может быть, он же светлый шер, он принадлежит Светлой Райне! Ему просто показалось!

Последними крохами ускользающего сознания он устремился вверх, к свету. Он сам словно превратился в стрелу, пробил тучи, почти добрался до солнца… и иссяк. Боль, холод и тьма почти поглотили его, когда Светлая Райна ответила. Тонким, как паутинка, лучом, ослепительным и горячим. Прямо в сердце.

Он очнулся на полу, в луже растаявшего льда и собственной крови, каждая мышца, каждая кость болели, словно его растоптал и исхлестал ядовитым хвостом бешеный мантикор. Последние осколки льда все еще таяли где-то внутри, даже дыхание отзывалось вспышками боли. Но думать боль не мешала. Скорее наоборот.

Дайм как никогда ясно понимал, что ошибся. В самом главном. Он решил, что его не станут убивать, потому что он нужен – императору или Светлейшему, не суть. Что испытание будет похоже на домашний экзамен, когда ему не грозило ничего страшнее выговора от наставника и укоризненного взгляда матушки.

Он ошибся всего один раз, но этого раза достаточно. Больше он не ошибется.

Теперь он четко понимает, что его жизнь и благополучие зависят только от него самого. Что он сможет взять силой ли, хитростью, как угодно – то и его, и ничего сверх. Ни Светлейший, ни император не станут заботиться о нем. Следует забыть все, чему учила его матушка. Ее мягкость и доброта не помогли ей. Тринадцать лет она пряталась в глуши, не смела показаться людям на глаза – и все равно император забрал то, что считал своим.

Так какого шиса Дайму повторять ее ошибки? Нет уж.