Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер

После того как в 1941 году в Англию улетел его партийный покровитель, Карл Хаусхофер был вынужден составить для партийного руководства нечто вроде истории его отношений с Рудольфом Гессом. Этот документ, который должен был снять с профессора подозрения о провоцировании «инцидента», был одной из многих автобиографий Хаусхофера. В нем, конечно же, был сделан акцент в первую очередь на дружбе с Гессом, но подавалась она исключительно с точки зрения выполнения геополитических и «народных заданий». Даже если сделать поправку на время и обстоятельства создания этой рукописи, нельзя не отметить, что отношение к Гессу было принципиально иным, нежели к Гитлеру или Мартину Борману. Для Карла Хаусхофера будущий заместитель фюрера после Первой мировой войны предстал преисполненным смутных надежд молодым человеком, который «не утратил веру в Германию», несмотря на военное поражение страны. «Редкостная самоотверженность, социальная восприимчивость, благородное сердце и ясный характер» заставили Рудольфа Гесса (по мнению Хаусхофера) добиваться нового подъема империи, дабы та вновь стала играть ключевую роль в мировой политике. После 1933 года профессор никогда не ожидал невозможного и без лишней на то надобности не беспокоил Гесса со своими просьбами. Гесс же видел в Хаусхофере «воспитателя, опыт которого он ценил». Это не исключало разнообразных противоречий, которые в итоге привели к тому, что оба деятеля решили идти своим путем. Карл Хаусхофер признавал, что видел внутренние терзания Гесса. Однако он не мог знать о причинах этого. Рудольф Гесс повторял любимую фразу Альбрехта Хаусхофера: «Тот, кто хочет властвовать, не должен привыкать слишком рано принимать правду от своих друзей и слишком поздно — от своих врагов». В итоге стиль руководства, которого придерживался Гитлер, неизбежно вел к тому, что Гесс, находясь на высоком партийном и государственном посту, фактически никак не влиял на внешнюю политику Германии. Роковая ошибка Хаусхофера заключалась в том, что он не осознавал, какая роль была отведена заместителю фюрера, и заблуждался относительно «чистоты национал-социалистических помыслов». Только после окончания Второй мировой войны он мог заметить, что влияние Гесса не соответствовало его статусу.

Впрочем, в 1937 году «мощь движения» и так называемые «заслуги фюрера» заставляли Хаусхофера верить в инстинктивные качества Гитлера. Профессор вполне искренне полагал, когда писал Гессу, что «передал интеллектуальный капитал всей своей жизни в достойные руки». Когда через несколько лет военные победы вермахта буквально потрясли весь мир, то он писал Гессу: «То, что на протяжении многих лет мы незаслуженно страдали, было исправлено твоими действиями, остается надеяться, что они приведут в восстановлению мира в Европе». Но уже некоторое время спустя Хаусхофер начинает мучительно догадываться о сути происходившего в Европе. Шаг за шагом он сознательно шел к неприятию национал-социалистического режима. Не исключено, что когда-нибудь Карл Хаусхофер непременно бы примкнул к оппозиционным кругам. Он не был полностью втянут в национал-социалистическую систему, но прозрение приходило слишком медленно.