Сумрачный лес

Отвечать у Пирмина не было сил. Фиделия ни о чем не спросила. Она смотрела на мужа, который заговорил чужим голосом.

– Я потерял его, – проговорил он, чуть не разрыдавшись. – Блоди… – Имя он произнес шепотом. – Я не смог его спасти. Фендель и собака тоже пропали.

Кровь отхлынула от лица Фиделии, а дети замерли с расширенными от ужаса глазами, не в силах поверить.

– Что значит, ты его потерял?! – закричала несчастная мать, и по ее щекам заструились слезы. – Где он? Там, в хижине? Он ранен или?..

– Он умер? – закончили за нее Афра и Флорин и заплакали. – Блоди мертв и Траутман тоже?!

Сердце Кремплинга, и без того разбитое, разлетелось на мелкие осколки.

– Блоди остался в Черных камышах.

– Утонул в трясине? – в ужасе воскликнула Афра, ведь все дети в Звездчатке знали, как опасно гулять в том жутком месте.

Пирмин отчаянно затряс головой.

– Нет, не в трясине, дальше. И он не утонул. Но его нет, а для нас это все одно.

– Так он ушел в Сумрачный лес? – воскликнула Фиделия, с недоумением глядя на мужа. – Но почему ты стоишь здесь, а не ищешь его? Как можно оставлять его там в одиночестве? Мы должны идти к нему. Сейчас же! Отведи меня к Блоди, ну!

Пирмин едва смог взглянуть ей в лицо. Постаревший и бесконечно печальный, он тихо произнес:

– Моя бедная Фиделия, я не могу отвести тебя к нему. Никто не может. Он затерялся между болотом и лесом, в краю, которого нет в нашем мире. Должно быть, там призрачные земли, где бродит нежить, и кто-то из них увел с собой Блоди. Нам никогда его не догнать. Я пытался и готов попытаться снова, поверь мне, если не веришь ни во что другое. Но это бесполезно. Он исчез безвозвратно у меня на глазах, и я до конца жизни буду видеть, как он уходит.

Фиделия опустилась на колени и закричала. Прижавшись к матери, зарыдали и дети. Пирмин, с трудом преодолевший три шага, отделявшие его от семьи, крепко их обнял. Пока они беспомощно цеплялись друг за друга и плакали, Пирмин почувствовал, как что-то, спрятанное во внутреннем кармане, больно давит ему в грудь. То был корень мандрагоры, который дал ему на хранение Фендель и который жалил его там, где когда-то билось сердце.

Сначала туннель вел прямо, никуда не сворачивая. Квендели шли молча, с тревогой следя за мерцанием последнего огонька, который нес перед ними старик Пфиффер.

Они миновали еще несколько входов в другие туннели, и каждый раз, проходя мимо проема, в черную глубину которого можно было заглянуть лишь у самого поворота, они задерживали дыхание, прислушиваясь, не приближается ли что-нибудь, не слышно ли каких-нибудь звуков. Кто знает, за каким поворотом их поджидает опасность?

Если на них нападут, они все равно не смогут дать отпор, а потому спасение было лишь в том, чтобы как можно скорее выбраться на поверхность. Одилий выбрал верные слова, обращаясь к Биттерлингу, и теперь уже все его спутники горячо тосковали по прекрасному местечку на берегу Сверлянки, где невозможно представить себе что-либо зловещее, и с этими мыслями шли вперед, что бы ни ждало их наверху.

Вскоре они заметили, что пол туннеля поло́го поднимается вверх. И они, точно Одилий снова шепнул им слова ободрения, ускорили шаг и вскоре смогли убедиться, что на стенах туннеля рядом с отблеском фонаря играет свет. Все очень надеялись, что еще несколько шагов, и кто-то из них первым вскрикнет от облегчения, увидев в ярком утреннем свете выход из подземелья.

Однако звук, поразивший их так же внезапно, как поразил бы проблеск свободы, не вызвал возгласов радости. Квендели застыли на месте. Где-то далеко впереди раздавался отчаянный лай.

– Эх, елки-поганки, волчий боровик… – пробормотал Биттерлинг. – Они ловят нас и с этой стороны. Все напрасно, мы в ловушке…

Все поняли, кого он имеет в виду, но Одилий поднял руку в предостерегающем жесте и зашипел:

– Тс-с!

Снова раздался лай, взволнованный и громкий, и, вовсе не собираясь умолкать, напротив, к ужасу квенделей, приблизился. Сохранить спокойствие удалось только старику Пфифферу, который неотрывно прислушивался. Остальные едва держались на ногах от страха, ведь они не смогут сразиться с волками, которые отыскали свою добычу.

– Это собака, – прозвучал в напряженной тишине голос Одилия. – И, по-моему, даже не очень большая.

– Собака? – спросила совершенно сбитая с толку Гортензия. – Что за собака и откуда она вдруг взялась?

– Обычная собака, пришла сверху, – ответил старик, и в его голосе неожиданно прозвучало облегчение.

Биттерлинг неуверенно переступал с ноги на ногу. Он не знал, что делать. Ему очень хотелось сбежать, не дожидаясь нового поворота судьбы. Впрочем, развязка приближалась: лай усиливался, наполняя коридоры и звеня в ушах путников.

Звентибольд был вынужден признать, что так лают вовсе не обязательно волки. И все же ему не верилось, что его на самом деле ожидает встреча с совершенно безобидным существом.