Сумрачный лес

Посмотрев вперед, он обнаружил среди вывернутых из земли корней бересту с наброском Папоротниковой поляны. Бульрих сунул кусок коры в карман и отправился на поиски угля. У него не было с собой лишнего кусочка, и потеря его огорчила.

Ползать по земле было совсем не весело. Обломанная большая ветвь с тянущимися в пустоту мертвыми сучьями выглядела весьма зловеще и напоминала Бульриху огромную ястребиную лапу, мимо изогнутых когтей которой он пробирался в глубь застывшего кулака.

Обнаружив-таки кусок угля, он понял, что случилось чудо. Уголь лежал прямо перед ним, там, где густой плющ покрывал темно-зелеными гирляндами всю поверхность древесного среза. Не желая страдать от неуклюжести, Бульрих нагнулся, уперся левой рукой в стену плюща – и чуть не рухнул в пустоту.

В мгновение ока он отдернул руку и зажал левую ладонь правой, словно опасаясь, что коварный дуб ее проглотит. Поваленное дерево было полым, а лианы плюща закрывали круглые ворота в его недра таким плотным занавесом, что за ним ничего нельзя было рассмотреть.

Поскольку с рукой ничего не произошло, Бульрих снова сурово призвал себя успокоиться. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки. В первую очередь он аккуратно положил уголь в карман брюк, не прикоснувшись ни к одному листочку плюща. Чтобы приободриться, он снова вызвал в памяти благородный образ знаменитого картографа из Зеленого Лога в магистрате: вот Звентибольд удивленно раскрывает рот, вот Гортензия бросает на героя взгляд без всякой насмешки, вот звучат звон бокалов и аплодисменты…

Собравшись с силами, Бульрих вцепился обеими руками в лианы плюща, чуть раздвинул их и напряженно вгляделся в темноту. Сначала он увидел только глубокую черноту, но отчетливо ощутил прохладу, исходящую из полого дубового брюха. Он ожидал ощутить затхлый запах гниющей древесины, склизких грибочков и лишайников. Однако здесь пахло сухостью и чем-то странным – этот запах квендель попытался вспомнить, как только уловил его. Когда-то и где-то он его уже вдыхал. Пахло сладко, пряно и немного землисто, будто свежий мох, но не обычный, а какой-то странный.

– Гриб или трава? Может, табак из дальних стран?

Бульрих вспомнил, как в магистрате до его ноздрей иногда долетали ароматы табака неизвестных сортов, когда иноземец переступал порог и уютно устраивался у камина, с любопытством разглядывая завсегдатаев.

Он содрогнулся от одной безумной мысли, что в дубе еще недавно курило трубку какое-нибудь существо. Тем временем его глаза приспособились к темноте, и он разглядел округлую гладкость деревянных стен. Однако бледный свет, проникающий снаружи, не достигал конца тоннеля, где ствол разделялся на крупные ветви. Когда за спиной любопытного исследователя опустилась плотная завеса лиан, внутри дерева воцарился мрак. Бульрих, при всей своей смелости, не испытывал ни малейшего желания залезать в эту мрачную трубу, но ее вид все равно поразил его. Если бы старый дуб находился в Колокольчиковом лесу, сюда можно было бы поставить скамейки и столик, а позади устроить небольшой чуланчик с шерстяными одеялами и фонарями. Под одной из скамеек обязательно стояла бы пара кувшинов с можжевеловой настойкой – на случай, если кто-то попадет в сильную бурю и ему понадобится кров. Если подумать, настойка – отличный повод для создания такого убежища.

Бульрих решил завершить сегодняшнюю разведку беглым осмотром дуплистого дерева, пусть и не целиком, поскольку он не захватил с собой ни фонаря, ни факела. Но зажечь спичку он мог, а это позволило бы бросить взгляд-другой. Он пошарил в карманах и нашел деревяшки, хорошо сохранившиеся в табачном кисете. Чиркнув спичкой, он поднял горящую щепку над головой. Мерцающий свет заплясал по круглым стенам, показывая их безупречную гладкость. Бульрих вспомнил деревянные миски, которые Либвин Эгерлинг, плотник из Зеленого Лога, выдолбил для замешивания теста. Гортензия посадила в одну из этих искусно выполненных посудин фуксии, а мельник Уилфрид использовал остальные как кормушки для овец. Дубовое нутро перед глазами Бульриха действительно было выскоблено так же гладко, как чаши для теста.

Он опустил руку со спичкой и осветил дно. К его полному изумлению, оно было густо усыпано сосновыми иголками. В голове Бульриха мелькнуло: «Как аккуратно…» Ему не верилось, что порыв ветра может сдуть иголки прямо в дупло, да еще так ровненько. Здесь была только хвоя – ни веточек, ни листочков, ни чего другого, – коричневые, сухие, равномерно разбросанные иголочки. Этот ковер тянулся так далеко, как только можно было разглядеть в отблесках маленького пламени.

– Там должно быть… – Бульрих невольно сделал еще один шаг вперед. Занавес плюща колыхнулся за его спиной, пламя замерцало на сквозняке, вспыхнуло на прощание и угасло.

– Клянусь черными мухоморами! – в ужасе прошептал Бульрих.

Окутанный кромешной тьмой, квендель дрожащими руками нащупывал спички. Ему с трудом после нескольких неудачных попыток, которые продлевали его мучительную слепоту, удалось зажечь еще одну.