Сумрачный волкодав и Проклятая фея смерти

Теперь же ему было неловко за столь явно выраженную неприязнь, не оставшуюся незамеченной Альви, но извиняться было бы тем более глупо, ведь, извинившись, он признал бы, что если женщина толстая из-за проклятия, то ничего страшного, а вот если сама по себе — то она достойна осуждения. Откровенно говоря, раньше Мьюр никогда не замечал за собой такого негативного отношения к женщинам, имеющим лишний вес: в плане близких отношений они его просто не интересовали, а во всех остальных смыслах он всегда и всех оценивал по их личным качествам, а не по внешности. До сегодняшнего дня. И это было очень странно. Настолько странно, что Мьюру хотелось докопаться до причины. И некая идея уже смутно забрезжила в глубине его сознания, но оформиться не успела — в кабинет влетели Кин с Труром и хором выпалили:

— Мы ее нашли!

Рассказывать начал Трур, который поведал Мьюру, что, получив отредактированный портрет девочки, сначала они ничего в ЕИС не обнаружили, ни в полицейском разделе, ни в новостях. Поэтому, разместив в ЕИС информацию о найденном теле, они связались с метеорологами и выяснили, что в Кьярриню в районе полуночи тоже было ясно, но уже к часу ночи небо полностью затянуло тучами, а в час двадцать две пошел снег. Разобравшись с погодой, оперативники решили еще раз посмотреть в ЕИС, а если там по-прежнему ничего не будет, обзвонить полицейские участки, начиная с Восточного, на территории которого находился Кьярриню, ведь даже если родители пропавшего ребенка уже обратились в полицию, информацию в систему могли просто еще не успеть занести. Но не успели — им позвонили из Восточного участка с сообщением, что приметы их жертвы совпадают с приметами пропавшей девочки, заявление об исчезновении которой только что подано ее родителями.

Мысленно обругав себя, что сам не предложил обзвонить полицейские участки, если в ЕИС не будет информации, Мьюр порадовался, что ему достались такие профессиональные коллеги, которым не надо указывать каждый шаг. А Кин тем временем, заглядывая в бумажку, чтобы ничего не перепутать, диктовал ему имя: «Сеуса Ревюрлинн».* [фамилии лис-оборотней начинаются на «Ревюр»]

Мьюр ввел имя в поисковую строку полицейской базы и увидел, что буквально десять минут назад Восточный полицейский участок разместил информацию об исчезновении этой девочки, проживавшей на улице Лисьих хвостов. Сеусе было уже девять, просто она была худенькой и выглядела чуть младше, не только когда лежала на снегу среди леса, но и на фотографии, размещенной в розыскном деле.

И теперь перед сыщиками встал непростой вопрос: стоит ли сразу рассказать обо всём родителям девочки? Ведь с момента, когда они расстались с Альви в Кьярриню не прошло и двух часов, и вскрытие еще явно не завершено, а предъявлять родителям тело для опознания до окончания вскрытия совершенно невозможно. Но и мучить ставших жертвой трагедии людей неизвестностью им тоже казалось неправильным. Кин даже предложил пойти за советом к шефу Вейндрурссону, и Мьюр склонялся к мысли, что так и следует поступить, но делать этого не пришлось — Кину позвонила Альви, и они втроем спешно бросились в морг, не в силах поверить в услышанное.

 ***

Из тех четырнадцати лет, что она проработала патологоанатомом, двенадцать Альви работала в полиции и неплохо научилась абстрагироваться от того, что тот, кого она вскрывает, — не просто тело, а дорогой кому-то человек, внезапная смерть которого, скорее всего, стала трагедией для его близких.

 Но с детьми, к счастью, становившимися в Фокунни жертвами преступлений крайне редко, эти навыки никогда не срабатывали. To, что чья-то злая воля отняла едва начавшуюся жизнь маленького человека, всегда глубоко ранило Альви, мечтавшую о ребенке, которого не решалась завести не столько из-за того, что была не замужем, сколько из-за того, что опасалась, что ее проклятие может навредить малышу еще до рождения.

Вот и при взгляде на хрупкую фигурку погибшей девочки Альви едва удерживалась от слез. Но надо было работать, ведь всё, чем она теперь могла помочь — это сделать всё от нее зависящее, чтобы преступника поймали.

С детьми Альви всегда работала сама, не привлекая помощников. Ей почему-то казалось, что так будет правильнее — чтобы как можно меньше людей видели несчастного ребенка во время вскрытия.

Альви действовала медленно и аккуратно. Сначала сделала фотографии тела в одежде. Потом раздела девочку, упаковав каждый предмет одежды в отдельный пакет для улик, и сфотографировала с разных ракурсов уже обнаженное тело. Потом сняла отпечатки пальцев и взяла пробы из-под ногтей, несмотря на то, что никаких видимых частиц под ними не было, но ведь могли быть и невидимые невооруженным глазом. Потом тщательно расчесала волосы девочки, подстелив специальную пленку, на тот случай, если в них застряли какие-то мелкие предметы или волокна. И хотя видимых частиц не удалось получить и тут, свернула пленку и тоже упаковала, чтобы потом изучить под микроскопом.