Сумрак

Я опустил глаза вниз по ее телу, рассматривая поношенные и потрескавшиеся серые "Чаксы", юбку на два дюйма короче с зеленым и темно-синим рисунком тартан, который устарел на два года. Сияющая оливковая кожа ее красивых ног, изредка украшенная синяками или царапинами, которые мне даже нравились, потому что она, вероятно, получила их при строительстве беседки и была удивительной в том, чего большинство из нас никогда не сможет сделать.

Манжеты и концы ее рубашки свисали из темно-синего кардигана, потому что он был слишком велик, галстук отсутствовал, а блузка была расстегнута на лишнюю пуговицу. Прядь волос застряла в рубашке и лежала на груди.

Она была здесь и одета для школы, но она пряталась, вместо того чтобы идти в класс?

"Что случилось?" спросил я.

Но она только покачала головой. "Просто оставь меня в покое", — прошептала она. "Пожалуйста".

Пожалуйста? Боже, она, должно быть, в отчаянии, если использует манеры.

"Мы начали новую книгу в классе", — сказал я ей.

Она молчала, пожевав губу.

"У нас был выбор", — сказал я. "Картина Дориана Грея", "Гроздья гнева" или "Миссис Дэллоуэй".

Маленькая улыбка вырвалась наружу, и я сдержал улыбку.

"Я выбирал за тебя".

Она осторожно оттолкнулась от стены и начала идти, медленно таща свой ранец по книжному проходу, пока я следовал за ней по другую сторону книжного шкафа.

"У меня есть твоя книга в мягкой обложке в моем переплете", — сказал я ей. "Разве она тебе не нужна?"

Она не ответила.

"Разве ты не хочешь узнать, какую книгу я выбрал для тебя?"

Она продолжала идти, но шла так медленно. Как будто она была не в своем теле.

"Я подобрал что-то хорошее".

"В этой подборке нет ничего хорошего, так что просто дай мне "Гроздья гнева" в мягкой обложке, потому что все всегда может стать хуже, и этот выбор действительно сделает этот день завершенным".

Серьезно? Как, черт возьми, она угадала, какую книгу я выбрал?

Черт возьми.

Я знал, что она будет ненавидеть все варианты. В первую неделю школы она разразилась тирадой о недостатке разнообразия и актуальных тем в нашем списке для чтения и о том, что "классика" стала "классикой" только потому, что в старые времена не издавались романы, написанные для более широкой аудитории. Вся система была подстроена, и будь проклят человек, и т. д.

Я просто хотел, чтобы она улыбнулась. Одно дело, если бы это я делал ее несчастной, но у меня было чувство, что это не так.

"Эм, посмотри на меня минутку".

Она остановилась, выглядя так, будто весь мир лежит на ее плечах. Что, черт возьми, случилось?

Я знал, что если спрошу, она мне не скажет.

"Эм?" пробормотал я.

Просто посмотри на меня.

Но она не повернулась. Она была здесь, но за много миль от меня, и у меня болела грудь.

"Я взял тебе учебное пособие". Я потянулся в карман и достал сложенный сверток. "Вот."

Я порылся в книгах и протянул ей руководство. Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы протянуть руку и наконец взять его, но когда она это сделала, я отпустил его и взял ее за руку.

Она втянула воздух и попыталась отстраниться.

Но я прошептал: "Посмотри на меня".

Она перестала сопротивляться, но все еще отказывалась встретиться с моими глазами.

Что с ней было не так? По мнению моих друзей, с ней всегда было что-то не так, но она выглядела… побежденной. Как разбитая ваза, едва держащаяся на клею.

Эмери Скотт никогда так не выглядела.

Она посмотрела вниз, вероятно, на наши руки, и я не стал крепче прижимать ее к себе или ласкать ее пальцы. Я просто держал ее.

"Посмотри на меня", — прошептал я.

Но она подавила всхлип и отвернула лицо, чтобы я не видел. "Не надо", — потребовала она. "Пожалуйста, не будь милым. Я…"

Но она лишь покачала головой, потеряв слова.

Ярость вскипела в моей крови, и я хотел знать, что произошло. Кто причинил ей боль? Вид ее слез был как нож в моем нутре.

Но она не хотела говорить со мной. Еще нет.

Может быть, никогда.

"Тук-тук", — сказал я.

Она только вздохнула, но промолчала.

Я знал, что веду себя назойливо. На ее месте я бы ударил себя.

"Ну же, тук-тук?".

Она покачала головой и вытерла глаза, игнорируя меня.

Я ужесточил свой тон, требуя: "Тук-тук".

"Входи", — огрызнулась она, прервав мою шутку.

Я замер на мгновение. Как она всегда это делала?

Вопреки распространенному мнению, меня не часто удавалось перехитрить, тем более неоднократно.

Но это было умно. Я разразился смехом, а через мгновение заметил, что на ее губах играет улыбка, которую она пытается скрыть.

Отпустив ее руку, я обогнул книжные полки и подошел к ней, глядя на ее склоненную голову и глаза, которые по-прежнему избегали меня.

"Посмотри на меня", — повторил я.

Медленно, она покачала головой, но, похоже, больше для себя, чем для ответа мне.

"Эмери…"

Она уставилась в пол, затем отступила на шаг, но я схватил ее за лицо, притянул ближе и потер большими пальцами под глазами. Я вытер слезы, но их стало еще больше.

И в этот момент я больше всего на свете хотел изменить ее мир, чтобы она больше никогда не чувствовала себя так. Черт побери.