Сундук мертвеца. Путь Базилио

– Так вот, на нашего Пьерика набрела поняша. И включила на него теплоту, причём успешно. Вот только он её, паршивец этакий, своим эмо-полем накрыл. Они и склеились. То есть смотри, что получается: она его няшит, он её любит и хочет, накрывает чувствами, она от этого плывёт и ещё сильнее няшит. В общем, замкнутый круг. И теперь они будут любить друг друга до отвала. Чёрт, как же мне сигары не хватает…

– И чего? Мы будем тут ждать, пока они наебутся? – не понял Арлекин.

– Spiritus quidem promptus est, – пробормотал раввин. – Наебутся и отрубятся. Главное, чтобы мозолей себе не натёрли. Хотя и натрут – невелика беда… А с этой пусей я потом сам поговорю. Всё равно идти через них, не так ли? Нам нужен легальный статус и источник средств. Ты же не хочешь топать до Директории своими ногами? И, наверное, тебе нужен ежедневный завтрак, обед и ужин, в отличие от нашего дорогого Базилио? Так вот, мы заявим себя артистами. По понятиям у артистов есть право свободного прохода. Я буду директор труппы, вы с Пьеро – актёры, устроим эмпатетический театр. Девочки любят слэш. Будут течь с брызгами и нести нам маленькие золотые кружочки, кои мы все так любим, – раввин зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Эмо-театр? Слэш? То есть мы с Пьеро со сцены? – дошло до Арлекина. – А что, шеф, нехилая идея. Если это будет такой же отвал башки, как сейчас… А всё-таки Мальвина – скобейда, схуялью крытая, – нелогично завершил он.

– Кто бы спорил, только не я, – раввин вытянул из травы упругую былинку, сгрыз мягкий кончик и принялся ковырять между зубами, пытаясь достать застряшку.

– Шеф, извините, я вот что подумал, – забеспокоился вдруг Арлекин. – А на вас их няшность действует?

– Увидим, – неопределённо сказал раввин. – А сам не боишься?

– Вот ещё, – усмехнулся Арлекин, – чтобы меня обаяла какая-то гадина двужопая? Если бы мальчишка – другой разговор.

– Мальчишки там есть, – усмехнулся в бороду бар Раббас. – Правда, у них с няшностью проблемы. Да и мало их.

– Ну я и говорю, бабы – гадины двужопые, – вывел мораль Арлекин. – Так что там у Пьера? Он кончил или как?

Карабас закрыл глаза, сосредоточиваясь.

– Кончил уже раз пять, – сообщил он. – И продолжает наяривать… Ого, ну и даёт лошаденция! Даёт и даёт…

– Обломинго ей в хвост и в гриву, – недовольно проворчал Арлекин. – Пьерошечка теперь от неё вообще не отлезет. А как же я? Ах да, театр же… Пьерчик по жизни деф, зато когда припрёт – жопу порвёт, а задание выполнит, – признал он.

– Да, это у него есть, – согласился Карабас. – Так что считай, что наш коллега при исполнении. Делает нам рекламу.

Глава 10, в которой наш юноша наживает себе врага в собственном доме

14 октября 312 года от Х.

Директория. Институт Трансгенных Исследований, корпус E.

Комната 11.

Ближе к вечеру.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Входящие /000768041630

ДОКУМЕНТ: запрос на изменение данных личной карточки

ФОРМА ДОКУМЕНТА: стандартная

ИНИЦИАТОР ЗАПРОСА: Ib 34674 (Джузеппе Сизый Нос) с разрешения Научного Совета

ИЗМЕНЯЕМАЯ КАРТОЧКА: Ib 15808 (Карло Коллоди)

ИЗМЕНЯЕМОЕ ПОЛЕ: Применение

БЫЛО: мастер-оператор клеточного секвенсора Sherman/KA-5003

СТАЛО: лаборант

Пакет принесла мышка, очень похожая на Гаечку, в розовых шортиках под цвет кончика хвоста. В другой момент Буратина непременно попытался бы в эти шортики залезть. Но сейчас было не до того: пакет был из Центра и в нём лежала судьба папы Карло, а вместе с ним и его собственная. Поэтому он отправил мышку восвояси, а пакет вскрыл, откусив от него уголок и потом разорвав.

Извещение он прочёл пять или шесть раз подряд, с трудом шевеля деревянными губами – буквы плыли перед глазами, слова не складывались в предложения, смысл ускользал. В конце концов он сосредоточился на последних двух строчках, и тут до него дошло.

Когда папа Карло вернулся, Буратина сидел на полу и рыдал бурыми слезами, размазывая их по физиономии.

– Яюшки, яюшки, скобейда дефолтная, – бормотал он, раскачиваясь, как педобир на молитве. – Ну это же так нельзя! Это… это… – он попытался вспомнить слово, отсутствующее в его актуальном лексиконе. – Это говнище какое-то! – обошёлся он привычным оборотом.