Супер сайз. Двойной удар

– Босс, может ребят подождем? Я вызвал, – подал голос бравый вояка, прошедший горячие точки. Его явно поразил масштаб разрушений. Наверняка враг из его боевого прошлого не был столь изощрен в своих злодейских изысканиях, как лопоухий Вовик. И судя по аромату, витающему в кондиционированном пространстве, мой винный погреб был нагло ограблен не в меру пронырливым мальчишкой. И я определенно откручу его уши, чтобы они не были так похожи на мои, когда найду. Если найду.

– Отследи телефоны,– хмыкнул я и шагнул на ристалищное поле, в которое превратилась квартира папы Гриши, судя по докладу моего безопасника.– Мне нужна женщина и дети. Ты помнишь? Вчера. И бога ради, не порти воздух, у меня начинается дефибрилляция легких от выбросов твоего организма.

–Это не я, шеф. Это селитра, смешанная с серой,– ухмыльнулся начальничек толпы бесполезных секьюрити, которых я зачем – то активно кормлю. – В умелых руках просто бомба… Если в нее…

–Я уже понял, не продолжай, – хмыкнул я и почесал горящий на щеке шрам – верный признак приближающегося огромного попца. Руки Омена умелые, без всякого сомнения. И это меня еще больше убеждает в нашем с ним родстве.

Гриня лежал поперек прихожей и цвет его лица был странно-нереалистичным. Красивая синева выгодно оттеняла шлафрок колера крем-шампань. В сочетании с туфлей, которую он подложил под свою аватарскую щеку, адвокатишка выглядел даже куртуазно и самобытно. Увидев меня, красавчик застонал и засучил ножкой, отчего-то одной. Левой.

– Где моя женщина? – поинтересовался я, поддев носком ботинка туфлишку. Григорий дернулся, приложившись щекой об недорогой паркет. Господи. Но он ведь убогий, как это вяжется с тем, что рассказал мне мой безопасник? Бедная моя Параша. Черт, да не может быть.– Если с ней что – то случится, я тебя на молекулы распылю, ты же понимаешь?

– Что ей будет то? В спальне она наверное, после секса отдыхает. Должен признать, баба огонь. Упустил ты свое счастье, Глеб Егорович, – простонал придурок, и я испугался, что просто забью его сейчас до смерти. Какого хрена моя Плюшка делает в спальне этого упыря? Неужели…?

– После чего она отдыхает? – просипел я, пытаясь не свалиться рядом с чертовым мачо в халате.– Это вы тут так зажигали, что аж дверь вывалилась? Я тебя убью,тварь.

– Я не виноват. Она сама мне дала. Правда, я даже сопротивлялся. Мне не нужны проблемы из-за какой- то шлюшки, пусть даже дорогой. Хотя, мы теперь с тобой братья молочные,– противно заржал поганец.– Сравняли счет. Один – один.

Мне на глаза упала алая пелена. Сука, а как же дети? Где дети? Мои дети. МОИ.

Не разбирая дороги, я ломанулся туда, куда указал мне контуженый придурок, боясь, что если я не уйду, то просто его сотру в порошок.

Спальню я нашел не сразу. Рыскал как пес в квартире, похожей на лабиринт перверта-минотавра. Господи, как тут можно жить? У меня началась мигрень от обилия красного цвета, позолоты, тяжелого бархата и вони от курящихся благовоний, дым которых, смешавшись с запахом серы, казался мне удушающим. Наверное так пахнет в аду во время жарки грешников на машинном масле.

Я вломился в самую дальнюю комнату, в состоянии близком к безумию. Опочивальня адвоката могла бы служить декорацией к фильму о маньяке извращенце.

Проклятая баба лежала на огромной кровати, с головой закутавшись в меховой плед такого алого колеру, что казалось на царском траходроме расположился огромный кровяной сгусток, или монстр из глубин вселенной, прилетевший уничтожить все живое. Странно, но я думал Параша крупнее. Сдернул чертово волосатое безумие и уставился на…

– Ты,– прохрипел я, с трудом протолкнув сквозь связки истеричный смех.

– Тебя что – то не устраивает? – оскалилась женщина, одетая только в лаковые ремни, перетягивающие силиконовое тело, словно шпагат колбасу.

– Я сейчас даже готов тебя расцеловать,– сказал я чистую правду, кинув Маринке валяющуюся на полу простыню.– Прикройся, а то боюсь у меня угаснут все детородные функции организма от потрясения. Ты в путах похожа на паучиху. Значит твой адвокат тебя того- этого? Прекрасно. Ничего нового. Странно, что ты еще не откусила его голову. Так ты из-за этого ничтожества не укатила в Катар, как собиралась?

– Нет. Из-за другого ничтожества. Я осталась, чтобы наконец – то развестись с тобой и ободрать как липку, пока ты окончательно не сбрендил. Приволок толстую уродку с двумя выродками. Глядишь еще и женишься, станешь отцом семейства, купишь себе тапки и трусняк семейный. Этой толстой овце понравится. Кто знает, может перепишешь на них состояние свое, завещание накропаешь,– ехидно хохотнула моя бывшая благоверная.

– Они ведь здесь были? Женщина с детьми. Не вы же своим огненным адьюльтером дверь вынесли, – приподнял я вопросительно бровь.

– Да пошел ты, – хмыкнула моя бывшая, еще и палец средний показала, сука такая. Но сейчас мне было наплевать на такое неуважение.