Супер-женщина

Ох, мама родная! Какая же тоска! Какая же убогость ощущений! Свет, наверно, здесь тусклый, нужно лампочки поменять. И почему он вдруг решил, что эта женщина ему поможет? А ведь могла бы! Неужели сложно – заржать в неподходящем месте? Звезда умела делать шоу из любых подручных материалов. Звезда умела быть шикарной даже в тот момент, когда на жопе у нее ползли колготки. Она доставала монеты небрежно, как мусор, и никогда не приносила никакую сдачу, к тому же с чеком, жена транжирила все, до копейки.

Он налил себе еще – чистой водки, без мартини. Лимоном закусил и сморщился. Аннушка улыбнулась. Он посмотрел на розовое ушко, вспомнил ее фотографию в красном. «Все они одинаковые, по большому счету, – подумал он, – из любой комсомолки можно сделать звезду».

– Ты очень красивая женщина, – сказал он ей и еще раз погладил по спинке и ниже.

Ничего на ней нет, наконец-то понял он, сидит без трусов, ждет счастья. Он закинул ногу на ногу и придумал игру.

– А знаешь что, Анютка? – заявил он. – Переезжай ко мне.

– Вот так вот прямо? Встанем и поедем?

– Да. Поедем и встанем! Места у меня много, все поместимся. Хочешь, прямо сейчас? Поехали! Не бойся.

Он был еще не очень пьян, когда ей это предлагал. «Ну, поиграй со мной! – на это он надеялся. – Пожалуйста, играй! Вставай, возьми со шкафа свой желтый чемодан, кидай туда свое тряпье, одень ребенка, смейся! Помоги! Я не могу терпеть! Ты что, не видишь, что ли, лошадиные морды? Да вот же они, в твоем окне…»

Малыш случайно подвернулся под руку, он погладил его по светлой макушке и зарычал:

– Я – скорость! Я – с-с-скорость!

Аннушка не играла. Она смотрела на него серьезно, как на платье в магазине, соображала: примерить или нет, дороговато или потянет?

– Ты знаешь, Сережа… – Она начала говорить обстоятельно, как будто заранее продумала ответ. – У нас действительно много общего. Ты обладаешь всеми качествами, которые я хотела бы видеть в мужчине. Ты для меня идеал мужчины. И ты мог бы стать для меня идеальным мужем. Я тоже, мне кажется, вполне могла бы стать для тебя идеальной женщиной…

Аннушка разволновалась, поэтому ее заклинило на этом слове – «идеальный». Она его пинала, как пустую коробку.

– Мы могли бы стать идеальной парой, но…

– Но? – немножко ускорил он ее.

– Но сначала тебе нужно разобраться со своей женой, – выдала Аннушка и снова отправила за ушко волосы.

Он вздохнул разочарованно, как ребенок, с которым не стали играть в паровозики.

– Серьезный ответ взрослого человека.

– Вы были идеальной парой… Так казалось, во всяком случае… Я думаю, вам нужно поговорить…

– Да, да, конечно… – кивнул он. – Ты не могла бы дать мне зарядник? Телефон садится.

Телефон поставили на зарядку. Детенышу дали молока с печеньем. Бокалы обновили. Она пила мартини, без водки. Он пил водку, без мартини. Смотрели мультик. Ни о чем не говорили. Оба ждали, когда позвонит Звезда.

В десять ребенок наконец-то отрубился. Свет погасили, малыша уложили в кроватку, себе разложили диван и хором спели для надежности колыбельную песню «Степь да степь кругом». Аннушка запевала: «Ты, товарищ мой, не попомни зла», а он подтягивал: «В той степи глухой схорони мня».

Ребенок засопел, они немножко полежали, прислушиваясь к удаленным звукам: дверь у соседки, на улице собака, петарды в парке… Потом он резко притянул Аннушку к себе и целовал в нос, в губы, в шею, быстро, крепко, наваливаясь всем своим отяжелевшим пьяным телом. Когда он повернулся на живот, она спустилась вниз и начала стараться.

Он понимал: старается, и от ее усердия на него накатила страшная жалость к этой женщине, которая живет на чемодане. Он захотел укрыть ее одеялом, уложить ее спать, чтобы она отдохнула, чтобы не пела ребенку грустные песни. Он взял ее за плечи, остановил, чувствуя себя виноватым за то, что ему оказались совсем не нужны все ее старания.

– Не волнуйся, – прошептала она. – Ты просто слишком много выпил.

– Ляг на спинку, – повернул он ее. – Я хочу, чтоб ты кончила. Ляг на спинку.

– Не надо, ты пьяный, Сережа…

– Я хочу, чтоб ты кончила.

– Лучше ты…

– Ляг на спинку.

Он тоже начал стараться. Видел, что она вся сжата, как пружина, и никак не может разогнуться, но все равно старался. Аннушка лежала на спине, ей было слышно улицу и лестничную клетку. На перекрестке завизжали тормоза, кто-то не вписался и сбил дорожный указатель. Металлический столбик зазвенел на асфальте. Два раза ругнулись. И все стихло. Когда Сережа неожиданно всхрапнул, она поняла, что он спит.

Под утро его разбудила духота и сушняк. На цыпочках он пробрался в кухню, нащупал чайник, попил из горлышка. Свет не включал. Смотрел в окно. Его машину занесло, она стояла в белом чехле из снега. Снега было полно, весь город утопал в снегу, и перед домом Аннушки выросли белые горы. Казалось, что зима будет вечной, и счастья больше не жди.

В прихожей он достал кошелек, выгреб все деньги и положил на трюмо. Одевался тихо, чтобы никого не разбудить. Ногу просовывал в джинсы медленно, молнию тянул осторожно, как будто воровал свои штаны. Как встала Аннушка, он не заметил и вздрогнул, когда она включила свет.