Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

Приехав в Вену, Григулевич оставил вещи в отеле «Амбасадор» и сразу же отправился к месту встречи в советской зоне — на вилле военного руководства. Прибыв туда, он пять раз нажал на кнопку звонка. Дверь ему открыла молодая женщина, назвавшаяся Шурой, — так было оговорено условиями встречи. Он в ответ назвал себя Артуром. Только после этого Шура провела его в зал, посреди которого был накрыт стол на две персоны.

Проверив, плотно ли закрыты шторы на окнах, Шура молча покинула гостиную, и тут же в нее вошел знакомый Иосифу улыбающийся и готовый заключить в свои объятия полковник Ширяев. С возгласом «Вы ли это, Иван Федорович?!» Григулевич шагнул ему навстречу. Они крепко обнялись, потом пожали друг другу руки.

Как только разговор зашел о Тито, Ширяев предложил сесть за стол и сначала выпить за встречу. Так они и поступили. После первой же рюмки разговор опять пошел о Тито. Ширяев охарактеризовал его как «платного трубадура гнусных палачей с Уолл-Стрита», как троцкиста и американского шпиона, который продолжает в своей стране насаждать враждебную Советскому Союзу идеологию, получившую название «титоизм».

— А титоизм, — продолжал с коммунистической убежденностью Ширяев, — это уже большая трещина в фундаменте не только советской державы, но и всей социалистической системы. Поскольку титоизм является альтернативной формой коммунизму, поэтому товарищ Сталин решил в этом году с помощью Берии заменить Тито на Ранковича[182]…

— А причем тут Берия? — скривился Григулевич.

— Берия как заместитель главы советского правительства тесно связан с Ранковичем по направленности своей работы. Ранкович в отличие от других соратников «Нерона» более лоялен к Советскому Союзу и не хотел разрыва отношений со стороны Югославии. В прошлом году Ранкович провел у себя в стране реформу судебно-полицейских органов и показал народу, что эта система была пронизана беззаконием и несправедливостью…

— Неплохо было бы провести такую же реформу и в Советском Союзе, чтобы укрепить социалистическую законность, — вставил Иосиф. — Может быть, стоило бы пригласить Ранковича в Москву для обмена опытом? Если у него сложились хорошие отношения с Берией, то почему бы не сделать это и в самом деле? — улыбнулся разведчик-нелегал.

— Не надо так шутить, Макс, — предостерегающе произнес полковник Ширяев, продолжая гнуть свое: — Ранковичу было недавно сделано предложение заменить Тито на его посту, но он оказался настолько предан ему, что отказался обсуждать эту тему…

— И поэтому Сталин, видя, что замены Тито нет, решил покончить с ним?.. Четыре года назад, когда я был в Москве, мне рассказывали, что на одном из закрытых заседаний Сталин, якобы, заявил, что стоит ему пошевелить мизинцем — и Тито больше не будет. Получается, что он в этом году все же шевельнул мизинцем?.. Так? Или не так, Иван Федорович?..

Ширяев сначала удивленно передернул плечами, потом сказал:

— Получается, что так… Кстати, я приехал для встречи с тобой, — он непроизвольно перешел в обращении на «ты», — чтобы посоветоваться, что можно предпринять для устранения «Нерона» с учетом предстоящих твоих личных встреч с ним? Чем бы ты мог быть полезен нам в этом деле?

Григулевич грустно улыбнулся в ответ и, покачав головой, закурил. Задумавшись на несколько секунд, он потом сквозь зубы процедил, не глядя на собеседника:

— Не знаю, чем бы я мог быть вам полезен. Но если честно, то я отношусь к подобной затее, мягко говоря, без энтузиазма. Я считаю, что в угоду «вождю всех народов» не следует подставлять разведку под не свойственные ей карательные функции. Такие политические вопросы, как отход Югославии от Советского Союза и возвращение ее в лагерь социализма, надо решать за столом переговоров, а не возвращаться к репрессивным методам пятнадцати-двадцатилетней давности… — Подумав секунды три, Теодоро добавил: — Да, Сталин все-таки жестокий человек. Хотя и Тито не лучше его. Он тоже по капле выдавливает из себя Сталина, отправив уже на скалистый «Голый остров», где у югославов создан теперь свой концлагерь, более тысячи бывших информбюровцев[183]… Нет, Иван Федорович, у меня нет никаких предложений по ликвидации «Нерона»… И вряд ли могут быть впоследствии, — заключил свой монолог разведчик-нелегал, привыкший говорить ровно столько, сколько было необходимо.

Возникла долгая пауза. Осмысливая сказанное, Ширяев откинулся на спинку высокого венского стула. Собравшись с мыслями, он занял прежнее положение за столом, долил в рюмки виски, сделал несколько глотков и в упор уставился на Григулевича:

— Ты сказал, Макс, что у тебя нет никаких предложений… Это, плохо, конечно… У советского разведчика «в поле» они должны всегда быть… По любому интересующему Центр вопросу. Кстати, у нас они есть…