Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

— Нет, не разделяю, Александр Михайлович, — отозвался Тишков. — За все годы сотрудничества с нами Макс ни разу не был на грани провала. В Италии он тоже не допустил ни одной ошибки или какой-либо оплошности. А то, что он в последние два месяца занервничал и высказывает опасения в связи с возможно начавшейся его проверкой, это еще ни о чем не говорит. Возможно подошла очередь его проверки — только и всего. Вы же прекрасно знаете, что спецслужбы всех стран, как и нашей, проверяют поочередно всех аккредитованных дипломатов. Макс же сам признает, что положение его пока не безнадежное, что никакой слежки за собой он не замечал. А если мы сорвем его сейчас с места, — это даст противнику основание считать, что Теодоро Кастро, возможно, был советским разведчиком, что он почувствовал неладное и потому исчез из страны. Вот тогда мы окончательно поставим крест на всей его последующей разведывательной деятельности в какой бы то ни было стране. А ставить на нем крест еще рано. Ему всего сорок лет, человек в расцвете сил, набрался мудрости и опыта. Да и Лаврентий Павлович Берия всегда высоко ценил его. Не думаю, что он даст его в обиду.

Коротков, опустив голову, задумался, потом, подняв нахмуренный взгляд на Тишкова, твердо произнес:

— Все равно, я считаю, мы должны думать об их выводе из Италии. Рано или поздно нам придется этим заниматься. Вывод их я предлагаю осуществить через Швейцарию и Австрию. Из Вены они должны вылететь нашим самолетом в Советский Союз. А в Риме им надо легендировать свой отъезд на два-три месяца для лечения Луизы в связи с плохим состоянием ее здоровья после родов. По справке лечащего врача ей необходимо, якобы, переменить климат и полечиться в Швейцарии. Липовые документы на их отъезд надо нам готовить заранее…

Арсений Васильевич огорчился и, пытаясь не смотреть Короткову в глаза, переспросил:

— Значит, вы все же настаиваете на их выводе?

— Да! — гневно выпалил Коротков.

— А как мы поступим с его посольской недвижимостью? — примирительно спросил Тишков. — Да и торгово-импортная фирма в Милане практически числится еще за ним. А это уже десятки тысяч долларов США. Не выбрасывать же их на ветер?

Вопрос понравился Короткову, и он мгновенно отреагировал на него:

— Ничего предпринимать по ликвидации его фирмы не надо, иначе это вызовет подозрение. Я уже говорил вам, Арсений Васильевич, что надо думать всем, как нам обезопасить их выезд из Италии. Давайте создадим небольшую оперативную группу по обеспечению безопасности их отъезда из Рима и в пути следования до Москвы. Эта группа, а в нее я предлагаю включить кроме Павлова, Ширяева и Гречищева еще трех человек — Агаянца Ивана Ивановича, Федосеева Сергея Михайловича и Цымбала Михаила Степановича. Вот пусть они и займутся разработкой плана вывода нелегалов. План прошу доложить не позднее первого июля.

Коротков закурил папиросу, с удовольствием затянулся ею и, посмотрев на недовольного Тишкова, — а это сильно раздражало его, — укоризненно произнес:

— Я вижу, Арсений Васильевич, вы опять несогласны со мной…

Полковник Тишков кивнул в ответ.

— Вы угадали, Александр Михайлович. Мое мнение остается прежним: вы принимаете поспешное решение об отзыве Макса и напрасно торопите нас с разработкой плана вывода нелегалов с Апеннин.

— Можете оставаться при своем мнении, Арсений Васильевич! — отрубил Коротков и, щелкнув пальцами, отвернулся…

* * *

В июне 1953 года у посла Коста-Рики Теодоро Кастро и его супруги Луизы родилась дочь. Ее назвали Романеллой (в переводе с итальянского — «Римлянка»). Через две недели девочку и ее мать перевезли из родильного дома в фешенебельный посольский особняк на улице Бруно Буосси. Луиза после родов заболела, и поэтому Теодоро было не до празднеств по случаю дня рождения дочери. Соседи и друзья Теодоро были удивлены, что такой компанейский и пользующийся большой популярностью у коллег человек не устраивает никакого торжества. Они бы еще больше удивились, если бы узнали, что Романеллу вообще не крестили и что сам Теодоро Кастро, не раз целовавший крест Папы Римского, был советским разведчиком и при том, атеистом. Времени на проведение подобного празднества у Теодоро тогда не было: без Луизы ему приходилось самому заниматься дополнительной работой по анализу и подготовке к отправке в Центр добытых сведений, по шифровке их и по расшифровке поступавших из Москвы телеграмм. В одной из них Центр просил нелегала срочно сообщить предложения по организации дальнейшей разведывательной работы в Ватикане и по деятельности католической церкви в странах Европы и США.

Подготовить такие предложения и соответствующую информацию по этому вопросу для Теодоро не составило особого труда.

Из донесения Теодоро в Центр: