Супербоги. Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми

Уберите талант комиксиста и сатирика Миллера, его мастерство экшн-рассказчика, оставьте только его реакционных «негодяйских» героев – всех этих психологически травмированных и небритых социопатов в тренчах и сапожищах – и вы получите новую модель американского супергероя конца восьмидесятых. Героями декадентского этапа темного века стали киборги-убийцы без капли чувства юмора, спятившие машины смерти, аморальные и жадные до резни садисты – к примеру, Каратель, вдохновленный «Жаждой смерти» антагонист Человека-Паука, видевший, как мафия расстреляла его жену и детей и в ответ в одиночку развязавший беспощадную войну с преступностью. Карателя, он же Фрэнк Касл, в 1974 году создали Джерри Конуэй и Джон Ромита в «Марвел», и этот антигерой правого крыла стал шаблоном для нового поколения супербандитов, которые режут без разговоров и пленных не берут. Обнажилось сродство между супергероями и серийными убийцами, обезумевшими фашистами-одиночками, душевнобольными нарциссами, немногим лучше подонков, за которыми они день и ночь охотятся. Это что же, таковы теперь ролевые модели Америки?

Как ни удивительно, Великобритания все это переросла. Новые британские комиксы склонялись скорее к олдскульному сюрреализму Льюиса Кэрролла и Джона Леннона, бытовому китчу в духе Smiths и вштыренному абсурдизму. Британцы, больше не чужие на этом празднике жизни, веселились и озирали плацдарм, куда успели воткнуть свой флаг, а американцы отступали, точно меж пылающих хижин Юго-Восточной Азии.

Когда меня позвали вступить в состав оркестра DC, я жил с Джуди и четырьмя котами в съемной квартире возле Обзерватори-лейн – благоденствовал на гонорары за «Зенит» и медсестринскую зарплату Джуди, но жаждал широких перспектив и авторского контроля. А тут наконец позвонили американцы – и я, как никогда, готов был откликнуться.

Грызя ногти в поезде на юг, на встречу в Лондоне, я сочинил мини-серию из четырех частей про Энималмена, позабытого супергероя шестидесятых. Я видел его в репринтах и счел, что больше никто его не помнит. Я даже придумал, как дать ему модную трактовку а-ля Алан Мур, – я надеялся, редакции DC понравится. Я был в ужасе от страшных сцен из документального «Фильма животных»[203] – одного просмотра хватило, чтобы я стал вегетарианцем. И я понимал, как превратить Энималмена в рупор протеста против жестокости к животным и вообще деградации окружающей среды и при этом углубиться в саму идею супергероя.

Великолепные костюмированные божества Алана Мура из «Марвелмена» и «Хранителей» страдали от тех же человеческих сомнений и недостатков, что присущи нам всем. Они были олимпийцами, но не комиксовыми супергероями – не Суперменом и не Бэтменом. Так кто же такие супергерои на самом деле?

У Мура даже Криптон раздирали расовые конфликты, религиозный фанатизм и кровавое уличное насилие, однако я все это и так видел по телику и хотел расширяющих сознание сказок о мире, который развитием и уровнем знаний ушел от моего мира так далеко, что вот эти обыкновенные конфликты ему не требовались – разве только в формате игр. Левая политика восьмидесятых, ее вечные позы невразумительно рассерженных жертв больше не сносили мне крышу – теперь эту функцию выполняли ситуационизм, оккультизм, путешествия и галлюциногены. Жесткие сетки и навязанные конструкты меня уже утомили.

Я считал, что разгадка кроется в переходе «реализма» на следующий уровень. Какова доказуемая осязаемая реальность супергероев? Что вообще такое супергерой? Как устроен обмен – отношения – между нашим реальным миром и супергеройскими печатными вселенными? Что происходит, когда у нас в руках и головах заводятся супергерои?

Если они реально реальны, как они выглядят?

Ответ оказался прост и очевиден.

В реальном мире супергерои выглядели как рисунки или спецэффекты. Художник Дэвид Маццукелли в один прекрасный день лаконично сформулирует: «Если изображение тяготеет к реализму, каждая новая деталь вызывает поток вопросов, обнажающих абсурдность, на которой зиждется весь жанр. Чем „реалистичнее“ супергерои, тем они менее правдоподобны. Равновесие хрупко, но я знаю одно: супергерои реальны, когда нарисованы тушью».

Мои эксперименты с «Энималменом» критики называли «метаповествованием» или нарративом о нарративе, и, возможно, некоторым читателям так было проще, но мне представлялось, что я нащупал нечто более конкретное, менее укорененное абстрактное или теоретическое. Вымышленная вселенная, с которой я взаимодействовал, «реальностью» не уступала нашей, и едва я начал воспринимать вселенную DC как место в пространстве, до меня дошло, что тут возможны два подхода: миссионерский или антропологический.