Супербомба для супердержавы

— На начальном этапе американцы щедро финансировали сотрудничество. Сеть была разбросана широко. Они старались понять, на каком уровне мы находимся. В процессе совместных исследований, анализа работ и оценки их американцы поняли, что по ряду направлений мы идем впереди. И сотрудничество стало по-настоящему научно-техническим, то есть полезным для обеих сторон. Мы получили очень интересные и важные результаты, и об этом мы тоже говорим с гордостью.

— Все-таки в начале 90-х годов процветало «политическое разгильдяйство», и в какой-то степени вы его сдерживали?

— Контакты с американцами, на мой взгляд, позволяли политикам того времени лучше понимать роль ядерного оружия в современном мире. Я впервые попал в Америку в 1992 году. Это была одна из первых делегаций Росатома. В Бостонском университете была организована учеба по организации венчурного бизнеса. Это создание венчурных компаний, организация этого бизнеса. Мы знакомились с американской системой научного бизнеса.

— Но вы как попали в эту делегацию?!

— Для меня это было совершенно неожиданно, поскольку я занимался весьма секретными работами. Нам запрещалось выезжать даже в Москву, когда там проходили какие-то крупные международные мероприятия. Кстати, в делегации был и Георгий Рыкованов, нынешний научный руководитель Уральского ядерного центра, академик.

— Пригодилась та учеба?

— Не очень. Венчурный бизнес в России до сих пор не организован. Но как все устроено в Америке, мы узнали. Я был руководителем ряда проектов по международному сотрудничеству, и в какой-то степени тот американский опыт оказался полезным. Но сама по себе поездка в Америку была очень интересной.

— Америка… Америка… Откройте одну тайну, которая вам хорошо известна. Мы были дружны с академиком и министром Михайловым. Когда его снимали с работы — так случилось, я оказался рядом. И он мне сказал тогда, что одна из причин этого — суперкомпьютер, который был установлен у вас в обход американских запретов. Это тот самый компьютер, которым, по-моему, вы гордитесь до сих пор. американцы требовали, что мы убрали из Центра эту машину, но Михайлов не соглашался, за что и поплатился должностью министра. Стоила ли игра свеч?

— История вполне реальна. Сюда были поставлены машины, которые были использованы в работах по ядерному оружию. Но роль ее в нашей деятельности преувеличивать не стоит. Очень быстро у нас начали появляться машины иного класса. Понятно, что компоновались они из зарубежных компонентов, но топология, архитектура этих машин была создана нашими специалистами. Сегодня эти работы мы активно продолжаем и создаем современные машины, которые не уступают американским по производительности.

— Когда были прекращены испытания ядерного оружия, то пошел разговор о том, что невозможно моделировать их. Вы — ключевой человек в этой области, а потому я хочу спросить вас: Вы можете гарантировать сегодня надежность нашего ядерного оружия?

— Мы работаем как раз во имя высоких гарантий надежности, безопасности и эффективности нашего ядерного оружия. А возможность имитационного моделирования, как мы говорим, и создания виртуальных испытаний сегодня несоизмеримы даже с уровнем начала этого века. То есть мощности вычислительных машин растут на порядок за три-четыре года, и, конечно же, это позволяет нам сегодня более детально моделировать наши разработки.

— Испытания идут непрерывно?

— Ядерное оружие — это особая материя, которая требует очень чуткого и внимательного отношения. Есть такое понятие «дрейф технологий». Меняются свойства материалов, их производители. Иногда это едва заметно, чуть-чуть, но нужно анализировать: как это влияет на наши боеприпасы. Понятно, что у них есть срок службы. Они снимаются с дежурства, обновляются, восстанавливаются и так далее…

— В общем, качество не снижается?

— Конечно.

— Вы адсорбируете все новое, что появляется в науке и технике, в промышленности. Но сами-то что-то даете в ответ?

— У нас сейчас реализуется президентский проект по суперкомпьютерным технологиям и системам для промышленности. Это создание отечественных программных продуктов, которые работали бы на десятках тысяч процессоров. Работа поначалу, конечно же, предназначалась для наших целей, но теперь мы адаптируем ее для гражданской промышленности. И сегодня по этому проекту с нами работает более сорока предприятий. Есть базовые отрасли, с которыми у нас тесное сотрудничество. Это энергетика, автомобильная промышленность, авиация и космос. Мы поставляем машины, которые изготовляем здесь, в Центре. Комплектующие покупаем на рынке. Вместе с машинами поставляем на предприятия программное обеспечение.

— Есть один «странный» вопрос… Я недавно побывал на фирме академика Решетнева…

— Знаю. Это Красноярск-26.

— И там я поинтересовался: можем ли мы сегодня делать спутники без импортного оборудования и приборов? Мне ответили: нет, не можем…