Суперденьги

— Какие бумаги?

— Ну, бумаги, на которых акции напечатаны.

— А, сертификаты.

— Ну да. Я, понятно, не хотел объяснять своему брокеру причины, делал-то я это от страха, что и тот возьмет да и лопнет. Или что у него вообще не окажется этих акций. Или что он где-нибудь напортачил. Ну я и сказал, что просто пишу завещание. А мой адвокат велел мне иметь акции при себе и все такое прочее, чтобы завещание было по всей форме. Мой брокер на эту историю купился с потрохами. В общем, не сразу, но все-таки он эти акции мне прислал.

— И что дальше?

— Ну, сначала я сунул их в ящик стола в гостиной, где мы держим неоплаченные счета. Потом кто-то пролил кофе на стол, и часть его попала в ящик. Я уж и не знаю, как оно все случилось. На сами акции кофе не попал, залило кое-какие счета, но акции надо было убирать. Ну, акции, даже заляпанные кофе, наверное, все равно действительны, но если я, допустим, надумаю их продать? Ну, знаешь, как некоторые магазины отказываются брать надорванные банкноты? И что, если я буду продавать эти акции, а покупатель скажет: «Эй, минуточку, на вот этой кофейное пятно!» Так что я переложил эти бумаги в тумбочку.

— В спальне?

— Да, прямо под носками спрятал. Но каждый раз, доставая носки, я видел эти несчастные полудохлые акции — и у меня аж кишки сводило от обиды. К тому же, когда я продавал какие-то акции, мне приходилось доставать их из тумбочки и отправлять по почте, целая тягомотина, а когда покупал, им приходилось слать мне все это по почте, а почту у нас доставляют паршиво, начинаешь дергаться, как бы не потеряли. В конце концов мне вся эта почтовая переписка осточертела, к тому же и о проблемах вроде перестали писать, так что я почтой отправил эти чертовы акции своему брокеру. Сказал, что завещание составили как надо, адвокат все, что надо, заверил — ну, он и на эту историю купился с потрохами.

— И ты не продавал, когда рынок катился вниз?

— Нет. Мои бумаги летели вниз слишком быстро, а потом я не хотел реализовывать убыток. Вообще-то, когда рынок поехал вниз, я хотел сыграть на понижение. Мне хотелось разок прокатиться в том же направлении, что и рынок. Но мой брокер не позволил. А потом, когда все действительно понеслось вниз, у меня возникло странное чувство. Мне хотелось, чтобы все рухнуло. В смысле — по-настоящему, тотально рухнуло.

— Чтобы покупать на дне, как в 1932 г.?

— Ну, это если бы у меня были хоть какие-то деньги, но вообще-то я думал не об этом. Я просто подумал, что если все действительно полетит в тартарары, если рынок действительно накроется, то нашему правительству придет конец, и у нас наступит социализм или что-нибудь в этом роде. Я подумал: да к чертовой матери все это, пусть будет социализм.

— Ты до сих пор так думаешь?

— Да нет. Я как следует наорал на своего брокера и выгнал эту дурь из головы. Самое поганое во всем этом — когда больше не видишь свои акции в газете. Я всегда любил следить за своими акциями в газете, а когда их нет, душа просто болит. Я просматривал и страничку с неполными лотами. Неполнолотчики продавали — до самого конца. Это одна из причин, по которым я не хотел продавать. Не хотел быть неполнолотчиком, вот что.

Меня интересовала ликвидность, поэтому я рассказал Роберту, что, по мнению специалистов на бирже да и в других местах, ликвидность и упорядоченный рынок исчезают. Структура рынка меняется, а может быть, акции стали более волатильными. Роберт, например, мог купить за 20, а через четверть часа цена падала до 16 из-за того, что появился институциональный продавец. Но его это не особенно волновало.

— С 20 до 16, парой пунктов выше, парой ниже — да к черту все это, оно же может и наоборот пойти. Может, я куплю за 20, а эта зараза подскочит до 24! Нечего дрожать из-за пары пунктов. Я люблю, когда цена движется так, что это сразу видно.

Потом я сказал ему, что есть сомнения и в аудиторах, и в реальном размере прибылей. Некоторые считают, что индивидуальный инвестор не в состоянии в этом разобраться. А что он, Роберт, думает на этот счет?

— Я, конечно, поглядываю на прибыли, но меня больше волнует математика всей этой штуковины.

— Математика?!

— Да, как один раз мой брокер сказал: «Думаю, в этой вот силенок на десяток пунктов будет». И я специально за ней следил, наберет она эти 10 пунктов или нет. Черт, да мне просто нужно немного удачи. Если у меня есть акции по 30, и они дошли до 40, а потом упали до девяти — значит, у меня был шанс. Я же мог их продать по 40! Значит, это моя вина. Мне бы капельку везения, пунктов на 10.

— А у тебя бывали такие акции?

— Мои Hy-Grade Foods прошли с 30 до 80, а потом до девяти. Но я не спешил. В конце концов, они доросли до 30, и я вышел с прибылью в пару сотен долларов.

Продолжая расспрашивать Роберта, я сказал, что еще одна проблема в том, что институциональные инвесторы получают информацию раньше, чем индивидуальные.