Супердиверсант Сталина. И один в поле воин

Загремели пулеметы, скашивая строй. Пули рвали и кромсали тела, а Судоплатов словно видел кадры кинохроники, где вот такие же немецкие холуи расстреливали евреек в Бабьем Яру.

Правый фланг бандеровцев качнулся, обращаясь в бегство, но пулеметчик с «Ганомага» живо перекрыл ход, пустив длинную очередь. Те, кто стоял в заднем ряду, попытались скрыться за комендатурой, но там их поджидали парни Трошкина – к низкому гоготанью пулеметов добавился сухой, отрывистый кашель «шмайссеров».

Еще минута, и все было кончено.

Деревенские стояли, оцепенев. Оглядев их, Павел усмехнулся.

– Подводы найдутся? – сказал он на чистом украинском языке.

– Ч-что? – еще сильнее растерялись селяне. – К-как?

– Мы не немцы. Ваша задача – собрать всю эту падаль и вывезти куда-нибудь, чтобы не портила воздух. Справитесь?

– Справимся! – дружно ответили клесовцы, уверовавшие в чудо.

– А с Бандерой что делать? – поинтересовался Трошкин. – Расстрелять?

– Много чести. Повесить.

Тут взревел двигатель «Опеля», и грузовик, подкидывая задком, устремился прочь. Вслед ему застрочили автоматы, но машина свернула в проулок.

– Угнали-и! – донесся крик.

– Что случилось?

– Товарищ комиссар! Тарас ушел, сволочь, и «Опеля» увел!

– Там Бандера был! Он сам – бандеровец недорезанный!

– Догнать!

Пара «Ганомагов» и «Панар» покатили, разгоняясь. Шибко большую скорость на местных проселках не развить, да и «Опель-Блиц» – не гоночная машина.

– Майор Трошкин!

Тот материализовался, как джинн из сказки. Когда Судоплатов обращался к нему по званию, это означало, что командир, весьма обходительный и воспитанный человек, находится в полном бешенстве.

– Товарищ комиссар, это Тарас Парубий был, водитель. Мы его проверили, как следует, он уже полгода в отряде. Уж чем его купил Бандера, мы не знаем. Но узнаем обязательно, когда словим обоих!

Сдерживаясь, Павел спросил:

– Бандеровцев, которых вы собирали по селу, допрашивали?

– Так точно! Этот отряд задержался здесь, а еще один, человек в полтораста, отправился в соседнюю деревню. Его повел Шухевич. Подходы к Клесову с той стороны я укрепил еще одним «Панаром».

– Вот что. Ждать, пока Шухевич сам сюда явится, не станем. Встретим его сами! Выдвигаемся.

– Есть!

Сборы были недолги, и малость поредевшая колонна, проехав село, выбралась на проселок. Судоплатов сидел в своем «Ганомаге» и злился. Упустить Бандеру, когда тот был в его руках! Да пристрелил бы его сам, балбес ты эдакий…

За очередным поворотом открылся перевернувшийся «Опель», чье заднее колесо еще медленно вращалось. Лопнул бензобак, и всю кабину охватило пламя.

Лишь затем Павел увидал остановившийся неподалеку «Панар».

– Тормози!

«Водила» и сам уже давил на педаль. Придерживая каску, подбежал Муха.

– Товарищ командир! Поймали!

– Бандеру?

– Ага!

– Повесили?

– А вона, качается!

Судоплатов начал успокаиваться.

– Говорил чего?

– Деньги предлагал, грозился, даже кричал чего-то… Чего он там орал, Тимоха?

– «Слава Украини!»

– Ага! Только «петуха» дал со страху, а когда петлю накинули, обоссался!

– Ничего, – усмехнулся Павел, – ветерком обдует, вонь отнесет. Ладно, бойцы, продолжим. Следующая цель – Шухевич!

Из воспоминаний П. А. Судоплатова:

«…Гораздо больший упор немцы делали на сотрудничество с оуновцами – организацией украинских националистов. Их директива «О едином генеральном плане повстанческого штаба ОУН», принятая 22 декабря 1940 года, согласовывалась с немецкой разведкой. В ней, как нам стало известно, говорилось, что «Украина находится накануне вооруженного восстания, сразу же после выступления немецкой армии миллионы людей возьмут оружие, чтобы уничтожить Советы и создать свое украинское государство. Поэтому необходимо, чтобы на Украине действовала организованная политическая национальная сила, которая возглавила бы вооруженное восстание и повела народ к победе. Такая сила у нас есть, утверждалось в директиве, это – ОУН в союзе с немцами. Она действует, организовывает украинские массы, выводит их на борьбу».