Супердвое: убойный фактор

«…Сталин признал вашу работу в тылу врага удачной. Он оценил отчет, включавший донесение Второго, как «добротный материал, выводящий на важную проблему», и поставил близнецов в пример Лаврентию, который очень не любил, когда в его присутствии и в ущерб ему хвалили его подчиненных, и, наконец, задал присутствующим вопрос:

– Товарищ Закруткин доставил из Берлина данные, свидетельствующие, что после поражения под Сталинградом фашистское правительство сделало ставку на тотальную войну. Это требует ужесточения оккупационного режима на захваченных территориях. Речь, прежде всего, идет о Дании с ее неопределенным политическим статусом. Вы подтверждаете эту информацию, товарищ Закруткин?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Надеюсь, всем понятно, что для такого уважаемого человека, как профессор Бор, предполагаемое ужесточение может закончиться плачевно?

Берия ответил за всех.

– Так точно, товарищ Сталин.

Петробыч ткнул трубкой в зама наркома НКВД[68].

– А что думает по этому поводу товарищ Меркулов?

Тот побледнел, но ответил честно:

– Полностью согласен с товарищем наркомом.

– Хорошо. Пойдите и подумайте, чем мы можем помочь уважаемому профессору, предупредившему нас об опасности… Все вместе подумайте!»

«…У себя в кабинете, – поделился отец, – Лаврентий Павлович устроил Меркулову, Фитину, Федотову, Трущеву и мне заодно жуткий разнос за то, что мы прозевали такой поворот событий.

– Как прикажете спасат этого болтливого пацифиста?

Мы сошлись на том, что самое большое, чем мы можем помочь Бору, это вывезти его с семьей в Швецию.

– Это полумера! Немцы и там могут достат его.

– Можно организовать охрану… – предложил Меркулов.

– На глазах у шведской полиции? Нет, ищите другое решение. Ответственным назначаю Трущева. Это его крестники, пуст он и поанализирует. Пуст подумает, как можно спасти Бора».

– …перед отправкой Трущев поговорил со мной по душам. Упомянул, что, по мнению руководства – считай, самого Берии, – лучшим решением проблемы является доставка нобелиста на территорию Советского Союза. Задача трудновыполнимая, но следует постараться.

По возможности.

Николай Михайлович по привычке принялся рисовать дорогие его сердцу схемы, с помощью которых пытался убедить меня, что самой главной ценностью в предстоящей операции является человеческая жизнь. В данном случае, жизнь Нильса Бора. Это означало, что моя безопасность, моя жизнь, стояли на втором месте.

– Ты у нас неуправляемый, – улыбнулся Трущев, – поэтому я добился, чтобы во время проведения операции «Лодка» тебе была предоставлена свобода рук. Однако имей в виду, если ситуация потребует привлечь Второго, максимум, что тебе позволено, – это консультация и, в крайнем случае, подстраховка. Что касается нобелевского лауреата, не исключаю провокацию со стороны германских спецслужб. Этим следует воспользоваться. Как, решишь на месте, из Москвы всего не разглядишь. Если это будет правильное решение, я поддержу тебя.

– …В Берлине я так и заявил Второму, что меня прислали в тыл врага с целью похитить Бора и переправить его в Советский Союз.

Алекс перепугался, но я успокоил его:

– Трущев с нами.

Он пришел в себя.

– Это меняет дело. А то я решил, что в Москве сошли с ума.

– Пошли искупнемся! – предложил Анатолий Константинович.

Я не смог отказать ветерану.

Уже на берегу он продолжил.

– Череда событий, заставивших одного из отцов-основателей современной физики бежать в Швецию, известна в изложении участников датского Сопротивления, не имевших непосредственного отношения к операции «Июльский снег» – так окрестили ее немцы, – и его помощника Розенфельда, который бежал в Швецию на несколько дней ранее Бора. Очень редко и крайне скупо об этом эпизоде упоминали сын профессора Оге и его супруга Маргарет, сопровождавшие Бора в Мальмё. Сам профессор вообще не комментировал этот момент своей биографии.

Ясность в этом вопросе была также невыгодна лицам, представлявшим германскую сторону, – советнику посольства Дуквицу, а также имперскому уполномоченному в Дании Вернеру Бесту. Они, правда, использовали другой прием. Дуквиц и Бест до предела размазали этот эпизод в общей картине спасения датских евреев в октябре 1943 года. В результате после войны Бест отделался двенадцатью годами заключения, из которых он, «по состоянию здоровья», отсидел только пять. В 1953 году этот матерый нацист, один из создателей РСХА, получил должность в директорате концерна Гуго Стеннеса и в 1989 году мирно скончался в Мюльгейме. В свою очередь Георг Дуквиц, упоминаемый в официальных источниках как некий «таинственный германский дипломат», якобы «негласно предупредивший Бора о его депортации в рейх», в 1971 году получил в Израиле высокое звание «праведника».

Закруткин подобрал плоский, окатанный водой камень и плашмя швырнул его в море. Вода откликнулась четверкой всплесков. Для такого почтенного возраста твердость ветеранской руки была удивительна.