Супердвое. Версия Шееля

— Станция Бранденбург!.. Эшелон с заключенными застрял на станции Бранденбург!! Впереди пути разбиты. Это в центре старого города, я знаю. Туда можно добраться по Blumenstrasse. …»

« …мы их разделали в два счета. Перестреляли, как выразился Густав, «как курей». Извлекли узников из вагона. Магди была бледна как смерть. Я не преувеличиваю, Николай Михайлович. Она едва дышала и только всхлипывала. Алекс донес ее до машины, а нам с Оборотнем пришлось вытаскивать заключенных. Они не давались, Николай Михайлович!

Они цеплялись друг за друга!!

Меня ненависть душила…

Я лично снял охранника на станции, тот жизнью заплатил за танкиста Кандаурова. Хотя что было с него взять, малолетнего пацана в эсэсовской форме. Он даже пикнуть не успел, когда я сзади ударил его ножом в сонную артерию. Охраны возле вагона не было, все разбежались, а жаль!.. Ненависти на них не хватало. Я бы еще пострелял, и чтобы рядом стояли Таня Зайцева, повешенный в Калуге брат Пети Заслонова, сам Петька, Кандауров, псих Волошевский и множество других знакомых и незнакомых людей.

Вот такие фантазии, Николай Михайлович».

* * *

Далее шли отдельные обрывки, смысл которых можно было уловить только в контексте непростой ситуации, в которую угодил Николай Михайлович.

Из воспоминаний Н. М. Трущева:

« – Где спрятаны документы?

— Не помню, Николай Михайлович. Я понимаю, время трудное. Я готов нести ответственность, но Магди к этой истории не имеет никакого отношения. Она даже не слыхала об этом списке.

— Об ответственности после, а пока отдыхай. Долечивайся. И попытайся вспомнить».

« …как дети, ей–Богу!!! Когда и кому из работников спецслужб было позволено самому принимать решение о своей отставке!

Этот пункт тревожил меня более всего. Зная жесткость и бескомпромиссность Берии, его поразительную интуицию в оперативных вопросах, имея в виду пассивность Меркулова, не способного противостоять его напору, я был уверен, такая оппортунистическая позиция не доведет до добра.

А тут еще этот мифический список! Что я должен был доложить руководству?

Что предложить?

Как с такой абракадаброй идти к Лаврентию?!

Неужели эти сопляки всерьез рассчитывали, что их нехитрая игра не будет вскрыта на Лубянке? Неужели поверили, что здесь некому сделать убийственный для этих анархистов от разведки вывод?»

« …подсказал Петр Васильевич.

— Николай Михайлович, тебе не кажется, что Гесс сам по себе мало интересует Хозяина? Куда больше его тревожит острая нехватка времени. Англо–американцы закусили удила. У меня создается впечатление, будто вождь готов схватиться за любую соломинку, лишь бы оттянуть окончательный разрыв с союзниками, а если не удастся, то любой ценой сорвать нападение. Мы должны помочь партии в этом вопросе, чего бы это нам не стоило! Ты как считаешь?

— Так точно, товарищ генерал–лейтенант.

— Давай взглянем на эту акцию под другим углом. Что может решить похищение Гесса? Это разовый эффект. Для надежного устранения этой угрозы необходимы другие средства.

— Своя бомба, – подсказал я.

Федотов кивнул.

— Это само собой. Над этим работают. Но еще информация!! Нам необходимо вскрыть нутро этим новоявленным поджигателям войны. Мы должны иметь своевременное и достоверное представление о их планах. С самого верха! Нельзя повторить ошибку сорок первого года, когда Верховного завалили информацией. Ее было столько, что как хочешь, так и понимай, и никто – понимаешь, никто! – не сумел убедить Сталина в том, что Гитлеру нельзя ни в чем доверять. Это роковая ошибка.

Беда в том, что Сталин, безусловно не доверяя Гитлеру, почему‑то уверился – перед тем как начать боевые действия, Германия предъявит ультиматум, выдвинет какие‑нибудь условия. Пусть самые неприемлемые, но даже и в этом случае возможны переговоры, некий временной зазор, который позволит подготовиться к отражению агрессии.

На этот крючок Гитлер нас и подцепил. Хозяин в голову не могло прийти, что Гитлер может начать внезапно, ни с того ни с сего. Вопреки всяким международным установлениям и обычаям!.. Вот откуда фраза о последних днях фюрера – «доигрался, подлец!». В этом было что‑то личное.

Впрочем, это дела давно минувших дней. Наша сегодняшняя задача – дать точное время и место превентивного удара. Как этого добиться? Понятно, это могут сделать только надежные и проверенные на все сто товарищи. Вник?

Я кивнул

— Кто они, эти товарищи? – задался вопросом Федотов и сам ответил. – Гесс? Что он может знать, сидя в тюрьме? Более того, разве Гессу можно доверять? Люди из окружения Черчилля или Трумэна? Им вполне могут подсунуть дезу. Нам нужны люди, чей сигнал Хозяин воспримет с полным доверием.

После паузы генерал как бы невзначай поинтересовался.

— Что у нас с Орионом? Его, помнится, оправдали на Нюрнбергском процессе?

— Так точно.

— Где он теперь?

— Немецкий суд по денацификации вынес решение о привлечении его к уголовной ответственности.

— Решение‑то они вынесли, но вряд ли оно будет выполнено. В любом случае такие фигуры как Орион долго в тюрьме не сидят.

— Так точно, Петр Васильевич.