Суперфрау из ГРУ

Для выполнения этой задачи на приемном радиоцентре в Москве выделяли самых квалифицированных радистов. Основной радист вел связь, управлял радиопередатчиком, а остальные, вместе с ведущим, принимали радиограммы. Прием производился в разных местах, то есть, на разнесенных антеннах, что усиливало возможность правильно принять радиограмму, не требуя ее повторения — чем короче сеанс связи, тем безопасней это для радиста-нелегала. Протяженность линий радиосвязи была самая разнообразная — от сотни до нескольких тысяч километров. И от принимающих радистов требовалось хорошо знать и умело пользоваться особенностями распространения коротких волн, уметь маневрировать частотами. Но, в конце концов, все эти трудности были преодолены, и советская разведка умело использовала маломощную радиоаппаратуру, организуя с ее помощью достаточно надежную связь.

По воспоминаниям ветерана спецрадиосвязи ГРУ К. Покровского, «всех радиооператоров центрального радиоузла военной разведки предупредили: корреспонденту «Жмеринка» максимум внимания. Чтобы ускорить его обнаружение и в эфире долго не держать, одновременно три оператора сели за разные радиоприемники. В условленное время все трое обнаружили немного сбивчивый от волнения сигнал. Потом новичок передал шифрованную радиограмму и исчез». [17]

Сразу же Урсула начала устанавливать и необходимые для работы связи. С помощью отца она познакомилась с англичанином Блеллохом, занимавшим неплохой пост в Лиге Наций, и его женой, отец которой, журналист, сотрудничал с «Манчестер гардиан». Была среди ее знакомых и женщина по имени Мари, библиотекарь Лиги Наций, и журналистка левого направления Катя. Мари сотрудничала в еврейской эмигрантской организации, что в свое время окажется полезным: с ее помощью Урсула и ее третий муж смогут получить латиноамериканские паспорта, что облегчит им, когда придет пора, выезд из страны. В Лиге Наций народ был специфический. Урсула вспоминает: «Типичная для Мари и ее окружения черточка: узнав о моих случайных ночевках у Кати, Мари лукаво спросила: «Так ли уж это безобидно? Ведь у Кати, кажется, всего одна комната с двуспальной кроватью?» [18]Впрочем, подобные подозрения, хотя и противные, были все же менее опасны для Урсулы, чем правда.

К числу ее новых друзей относились и немецкий коммерсант Вернер и его жена Мириам. В Швейцарии супруги жили «транзитом» в ожидании визы в Южную Америку. По возрасту они были примерно ровесниками Рольфа и Урсулы, имели двоих детей. Настоящей находкой, если иметь в виду чисто человеческие отношения, стало для Урсулы знакомство с Ирэн Форбс-Моссе. Ей было далеко за семьдесят, но она относилась к тем женщинам, что и с возрастом не стареют. Ирэн была родственницей Беттины фон Арним, современницы и почитательницы Гете, и известного экономиста Луи Брентано. К Урсуле, а позднее и к ее мужу она относилась, как к внукам.

Англичане

Вскоре в Женеву приехал и Фут, завербованный Урсулой интербригадовец, получивший подпольную кличку Джим. Он еще не знал, что ему предстоит: направляя в Швейцарию, его спросили только, готов ли он работать в опасных условиях. Это был первый агент Сони как руководителя группы. Она встречалась с ним несколько раз по несколько часов, изучала все: каждое слово, интонации, мимику, движения рук. Впрочем, Джим был умен, находчив и сообразителен, а рекомендация испанских ветеранов была гарантией и его мужества.

Александр Фут родился в 1905 году в Ливерпуле. В молодости симпатизировал консерваторам. Он работал автомехаником, пытался торговать мотоциклами, но стать состоятельным человеком так и не смог. В то же время вместе с друзьями, которые придерживались, в основном, левых взглядом, он ходил на собрания левых лейбористов и коммунистов. Многие теоретические вопросы были ему непонятны, однако практическая сторона работы нравилась. Постепенно он проникался симпатией к коммунистам, однако в компартию не вступил: его друг, Джордж Браун, посоветовал ему, учитывая сложную обстановку в Англии, не афишировать свои отношения с коммунистами. С началом войны в Испании Фут вступил в интербригаду и вернулся в Англию в 1938 году.

Джиму было чуть больше тридцати лет. Он был высокий, несколько склонный к полноте, с белокурыми, чуть рыжеватыми волосами, белесыми ресницами, голубыми глазами. Любил комфорт, хорошо поесть и выпить. Урсулу настораживал в нем некоторый цинизм — впрочем, не настолько сильный, чтобы всерьез повлиять на ее отношение к новому товарищу. Тем более, что ему предстояло опасное задание: отправиться в Мюнхен и попытаться проникнуть на авиационные заводы «Мессершмитт». Кстати, ни имени, ни адреса Урсулы Джим тогда не знал, встречались они в Женеве, так что риск для нее был минимальным.