Суперфрау из ГРУ

Однако мало было выявить разведчиков. Они ведь находились не в Германии или одной из оккупированных стран, где к ним можно было просто прийти и арестовать. Они находились на территории нейтральной страны. На официальном уровне немецкое правительство требовало от швейцарского правительства ареста Радо, при этом каждый раз предоставляя огромное количество обвинительных материалов. Только в 1943 году это требование повторялось пять раз. Еще 8 сентября 1942 года начальник VI Управления РСХА Шелленберг посетил Швейцарию и встретился с начальником швейцарских спецслужб, бригадным полковником Роже Массоном. Массон обещал «что-нибудь сделать» с советскими передатчиками и, естественно, не сделал ничего. В марте 1943 года Шелленберг встретился с ним и с начальником швейцарской полиции Маурером и намекнул, что, если они и дальше будут тянуть время, то это может серьезно испортить немецко-швейцарские отношения. Шел 1943 год, исход войны еще был неясен, Швейцария не была гарантирована от вторжения, и на этом можно было играть, шантажируя швейцарцев. Конечно, вопрос оккупации решался не в РСХА, но все равно не следовало портить отношения с могущественным и опасным соседом. Под нажимом Германии швейцарские спецслужбы всерьез взялись за «красную тройку».

Провал

Операция началась 9 сентября и продолжалась 34 дня. Ровно столько понадобилось полицейской службе пеленгации, чтобы выяснить расположение двух из трех радиопередатчиков группы. Хамелей, в их уединенной вилле, найти было сравнительно нетрудно. Маргарет, чей передатчик находился в многоквартирном доме, что в условиях демократической и невоюющей Швейцарии создавало известные трудности, выслеживать не было необходимости: ее давно сдал Ганс Петерс. Заметив слежку за домом Маргарет, Радо изъял ее передатчик и велел ей вернуться домой к родителям. Маргарет не послушалась его и спряталась у Петерса на квартире, где ее 14 октября и арестовали.

Что же касается Хамелей, то в ночь на 14 октября 1943 года семьдесят полицейских с собаками окружили их дом на окраине Женевы. При обыске были найдены рации, материалы, финансовые документы Радо, и, что совсем уже плохо, описания последней секретной пушки, принятой на вооружение в швейцарской армии. Плохо было и то, что советские агенты вели работу против Швейцарии, и то, что полиция достаточно просто могла вычислить, от кого исходила эта информация.

Узнав об арестах, Радо предупредил о провале Фута, а сам перешел на нелегальное положение. Он скрывался в Берне, у друзей.

Как выглядело это «скрываться» и что такое, вообще, нелегальное положение, он достаточно красочно описывает в своих мемуарах. «Новую квартиру не так просто было найти: среди людей, которым можно было довериться, не каждый решился бы укрывать у себя лиц, преследуемых властями. Наконец, жилье подыскали — хозяева были друзьями одного нашего сотрудника. Квартира — отдельная, без соседей на этаже, но очень маленькая. Нам отвели тесный чулан, в котором с трудом умещалась только одна раскладная кровать. Кое-как мы устроились — выбора не было. На неудобства не обращали внимания. Часами приходилось сидеть в этом чулане, не выходя оттуда и даже не двигаясь. Днем в дом приходила служанка, прибиравшая комнаты и приносившая продукты. А по вечерам к хозяевам нередко наведывались приятели — поиграть в бридж. Разумеется, никто из гостей о нас ничего не знал. Поэтому нужно было сидеть очень тихо.

Вспоминая сейчас долгие месяцы, проведенные в той каморке, я удивляюсь, как у нас с Леной хватило терпения вынести это добровольное заточение, это испытание неподвижностью. Коченели руки и ноги, казалось даже, будто загустела а венах кровь. Порой хотелось плюнуть на все, встать и выйти на улицу. Ведь каждому из нас было тогда чуть больше сорока лет, мы жаждали действия, деятельности. А пришлось сидеть взаперти. Для меня лично то время было, пожалуй, самым тяжелым в жизни».[46] Если это и лучше гестапо, то едва ли по удобству существования предпочтительней швейцарской тюрьмы!

Теперь резидентурой руководил Фут, он же держал связь с Радо, и он же оставался единственным радистом группы.

Швейцарская полиция, разыскивая Радо, применила методы, за которые, учитывая, что речь идет о семье противников фашизма, им должно было быть стыдно. Они «применили меры» к его семье. Матери Лены, эмигрантке, и его сыновьям на пять месяцев отказали в выдаче продовольственных карточек, что, даже в относительно сытой Швейцарии, означало голод. Младшего сына выгнали из пансиона, старшего несколько раз задерживали и избивали. Но это ни к чему не привело, Радо и Хелен так и не сдались полиции. Их друзья «нажали на рычаги» в правительственных кругах, и семью оставили в покое. Тем более, что исход войны был уже почти предрешен, и усердствовать в поисках разведчиков страны-победителя не имело ни малейшего смысла.