Супергены. На что способна твоя ДНК?

С наступлением эпохи эпигенетики эти открытия проникли на самый глубокий уровень нашей психологии, но также возросла надежда на то, что люди способны сами изменять и совершенствовать свою реакцию на стресс. Вызывать эпигенетические изменения и изменять генную активность может не только пища, которую вы едите, но и уровень стресса, который вы испытываете. В ходе изучения влияния последствий холокоста на генную активность исследователи из школы медицины «Гора Синай» в Нью-Йорке наблюдали за 80 детьми, у которых хотя бы один из родителей пережил холокост, и сравнивали их с «демографически аналогичными» детьми, чьи родители не были жертвами холокоста. Результаты были опубликованы в июне 2014 г. в журнале «Nature» по воспоминаниям Джози Глаушвиц, чьи родители пережили холокост.

Весной 1945 г. отца Глаушвиц, «…его мать и троих выживших братьев посадили в поезд, как и 2500 других узников концлагеря Берген-Бельсен, в котором они находились с 6 декабря 1944 года, – пишет она. – На протяжении 14 дней, пока семья выживала на минимальном пайке из картофельных очистков и кукурузы, „потерянный поезд“ беспорядочно носился по Восточной Германии, его останавливали то русские, то американские войска, а потом остановился в лесу около маленького немецкого городка Трёбиц».

Запертые в вагонах пленники концлагеря не знали, что их немецкие тюремщики отцепили локомотив и ночью сбежали. А потом внезапно появилась русская конная дивизия на белых конях и сбила замки, которые удерживали пленников в поезде.

Непредсказуемость, повторяемость и недостаток контроля – факторы, усугубляющие стресс.

Глаушвиц, которая выросла на этой истории, явилась добровольцем для исследования школы «Гора Синай» в 2012 г. Руководила работой Рейчел Иегуда, нейробиолог и заведующая отделением травматического стресса. Целью исследования было «определить, передается ли биологически, от поколения к поколению, риск развития психических заболеваний, обусловленных травмой. В частности, исследователи хотели видеть, наследуется ли этот риск через эпигенетические метки».

О своем участии в эксперименте Глаушвиц пишет: «Во время исследования я заполнила онлайн-опросник для оценки моего эмоционального здоровья как дочери людей, переживших холокост, и выяснения, было ли у моих родителей посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Психолог расспрашивал меня о жизненном опыте моих родителей во время войны и о моей собственной истории депрессии и тревоги. Я сдала анализы крови и мочи для измерения уровня гормона кортизола, который позволяет организму реагировать на стресс, а также способствует метилированию GR-1F, стимулятора гена, который кодирует глюкокортикоидный рецептор, связывающий кортизол и позволяющий остановить стрессовую реакцию».

Результаты исследования оказались несколько противоречивыми, в зависимости от того, кто из переживших холокост родителей страдал от ПТСР. Главной целью было узнать, ведут ли эпигенетические метки к циркуляции большего или меньшего количества кортизола в крови детей тех, кто пережил холокост. У детей, оба родителя которых страдали от ПТСР, обнаружилась более интенсивная генная активность, которая вела к выработке глюкокортикоидного рецептора, помогающего остановить стрессовую реакцию через связывание с кортизолом (т. е. делает его неэффективным). Активация гена останавливает стресс.

Результаты сравнили с показателями тех, у кого страдал от ПТСР один из родителей. «Оказалось, что дети, чьи отцы страдали ПТСР, возможно, более склонны к депрессии или хроническим стрессовым реакциям, – говорит Иегуда. – [Но] совершенно противоположные показатели у тех, чьи матери страдали ПТСР». У этих людей наблюдался более низкий уровень кортизола. Почему?

Вот одно из возможных объяснений: «Матери, которые пережили холокост, по словам Иегуды, часто испытывали страх разлучения с детьми. Когда ты постоянно переживаешь потери, начинаешь волноваться, что потеряешь всех, кого любишь, и начинаешь едва ли не буквально привязывать их к себе». Она также сказала, что дети переживших холокост часто жалуются на чрезмерную привязанность со стороны матерей.

Иегуда считает (хотя она не опознает механизм, который стоит за этими изменениями), что эпигенетические изменения могут происходить до зачатия у отцов, а у матерей – перед зачатием или во время вынашивания ребенка.